Халкиди Марина Григорьевна
Служительница. Ход королевой
*************
Храм великой богини Велесы, раскинулся на Уикамской равнине. С рассвета ворота храма, украшенные ветвями березы, были распахнуты и юные послушницы, а также служанки принимали ранних посетителей.
Вереницы покосившихся телег, открытых карет, всадников на роскошных скакунах и полудохлых клячах. И конечно пешие просители в грубой холщовой одежде.
Старики, которые со слюной на губах жаждали продлить свою порой жалкую и никому не нужную жизнь. Их дети и внуки, выказывающие озабоченность судьбой предка, а тайно мечтающих, устроить пышные похороны и вскрыть вожделенное завещание. Беззубые старухи в пышных париках и лицами щедро покрытые пудрой, но сморщенная кожа рук и пергаментные лица не могли обмануть не самих старух, не молодых воздыхателей.
В стороне от богачей стояли нищие. Поношенная одежда, истертая до дыр, открывала кожу, покрытую струпьями, язвами и красными волдырями. Обладателей последних волдырей обходили стороной, ведь зачастую красные язвы с сочащимся гноем вопили о страшной болезни, из заразившихся выживали только единицы. В старые времена эта болезнь имела название, но с веками оно стерлось, а из-за высокой смертности простой люд, а затем и аристократия стала звать ее красная смерть. Лечение болезни протекало с переменным успехом. Аристократы, которые не успели промотать свое состояние, купцы и ростовщики, наживающиеся на простом люде, могли позволить себе личного лекаря и дорогостоящие мази. Хотя красная смерть вопреки деньгам косила всех без исключения.
Но бедняки были практически обречены на жестокую смерть в мучениях. Ведь красная смерть не забирала быстро. Она приходила, незаметно подкравшись. Человек чувствовал необычный подъем сил, его энергия, физическая сила росла. А потом в один день, человек из здорового полного сил, превращался в немощного калеку. Который не мог работать в поле, ткать на ткацком станке, торговать на рынке или управлять богатым поместьем. Города и деревни были полны слухов о заживо погребенных людях, подхвативших красную хворь. Больных опаивали дурманящей травой. Счастливчики умирали до того, как их предавали земле. Но были и те, кто приходил себя в могиле. Их крики длились не долго. Лишенные воздуха, погребенные погибали раньше, нежели красная смерть приходила за ними.
Десятая часть людей, толпившихся у ворот храма Велесы, была заражена красной смертью. Они стояли особняком. Ведь болезнь передавалась через прикосновение или одежду больных. Из тысячи больных аудиенции у целительниц удостаивались десятки. Их спасали и люди, победившие красную смерть, отправлялись по деревням и городам, чтобы вещать о могуществе богини Велесы, способной победить даже смерть. Но тысячи были обречены умирать.
Жрицы храма Велесы проповедовали о божественной сущности болезни. Будто она была наказанием за свершенные преступления и грехи.
Вереница просителей не раз становилась свидетелем как жрица, отказывая просительнице, твердила ей вспомнить свои грехи и покаяться. Ибо истинное покаяние было способно возродить к жизни умирающего. Но как твердили те же свидетели видимо ни одно покаяние не было искренним. Так как красная смерть приходила за грешниками и косила их нераскаявшиеся души и тела.
Женщины не способные зачать и выносить плод, мужчины, попавшие под влияние рогатого бога виноделия Прокуса. Калеки, которых приносили на богатых носилках или же покоившихся на потертой парусине. Грудные дети слепые от рождения. Немые, глухие...Преступники которые отдали десятилетия на каторжных работах и теперь их легкие пропитались углем и ядовитыми газами. Почерневшая кожа говорила каждому встречному, что перед ними человек совершивший преступление и понесший наказание в земной жизни. Но в загробной жизни его ждало истинное покаяние.
Люди, стоящие на разных ступенях социальной иерархии, обладающие баснословной властью и влачивших жалкое существование, старики и юноши, зрелые и младенцы, великие воины и калеки...Они все были равны перед лицом великой богини Велесы. Ее милость была беспредельна, как и ее гнев. Богиня девственница. И Матерь всех людей. У нее было много имен. Но истинное одно Велеса. Непорочная.
Служанки храма, приставленные к воротам, отсеивали бедняков и нищих от аристократов и богачей. Равные в загробном мире души, при жизни они имели разные привилегии. Золото диктовало правила далекие от равноправия великой Матери.
Бедняков служанки проводили к послушницам и юным жрицам, не прошедшим все ступени инициации. А те, у кого кошельки были набиты звонкой монетой, принимали мудрые жрицы. Слава, о которых гремела по всей Полевии и даже за ее пределами. Мертвых к жизни жрицы не возвращали. Но случаи исцеления неизлечимых болезней, то и дело заставляли сомневающихся склонить колени перед ликом Велесы. А одинокие странники, покидающие Полевию, с охоткой рассказывали в грязных тавернах и борделях о прозрении слепых и возвращения речи немым. За кувшин вина и прелести портовой девки, они ведали о том, как калеки отбрасывали костыли, а пораженные красной смертью одним прикосновением жрицы настоятельницы исцелялись. Стоило было поставить страннику второй кувшин вина, и можно было услышать историю о том, как у преступников отрастали обрубленные уши и носы. После третьего кувшина странник утверждал, что видел свершенные чудеса собственными глазами. И что каждый человек, желающий попасть в царство мертвых обязан преклонить колени перед Велесой. Этот же странник, наслаждаясь прелестями шлюхи, проповедовал ей оставить свое грязное ремесло. Ведь каждая женщина рождена стать женой и матерью. И женщины, забывшие или предавшие свое предназначение, должны были кануть в гиене огненной.
Да, имя богини Велесы было известно за пределами небольшого королевства. Храмы и часовни богини были разбросаны по всему миру. И адепты богини вещали о ее милости. Но только в Полевии авторитет Велесы был непререкаем. И ни одна другая вера не могла соперничать с возросшим влиянием культа. Пять храмовых комплексов венчали Полевию. В каждом городе и деревушке стояли небольшие часовни. Чтобы верующие могли каяться в грехах перед святым ликом. Ведь никто не знает, когда раскаянье охватит человека. На пороге часовни можно было встретить чиновника, со спрятанной в грудном кармане взяткой. Судью, который отправил на каторгу невиновного. Вдову, избавившуюся от приплода. Мужчину возвращающегося из постели любовницы к законной избраннице...За один золотой или пригоршню мелочи можно было купить искупление. И только нищие покупали искупление молитвами и постом. Ведь им нечего было пожертвовать богини, кроме искреннего раскаянья.
Двери храмовых комплексов запирали ночью и в дни великих праздников. И хотя днем жизнь жриц проходила на глазах тысяч прихожан, внутренняя жизнь велесок была скрыта от посторонних. Жрицы хранили в секрете древние церемонии и обряды. Посвящение, инициация, общение между жрицами и юными послушницами, все это было скрыто покровом тайны. И хотя жрицы носили имена, для прихожан они были сестрами, безликими и безголосыми. Ибо в каждой жрице была частица Велесы. Предать сестер или храм означало предать Велесу. Наказание к провинившимся сестрам было сурово, но и оно проходило за закрытыми воротами. Ни одна настоятельница храма не выносила грязь из избы, ибо велески были чисты и равнодушны к человеческим слабостям и соблазнам. Всю жизнь жрицы проводили в молитвах, а треть года постились, их пища была простой, а обжорство порицалось. В первый месяц нового года жрица получала три платья, два платья для обихода и одно для праздничных церемоний. Жрицы не пользовались украшениями или косметикой, они не имели личных вещей. Ведь каждая вещь в храме принадлежала Велесе, как и сами жрицы. Служительницы культа не могли принимать дары. Все, что преподносилось им, они отдавали настоятельнице. Жизнь жриц была суровой, лишенной веселья и смеха. И все-таки всегда находились женщины, мечтающие посвятить жизнь Велесе.
А в последние годы желающих надеть голубую одежду жриц стало больше. Ведь сама королева Полевии Ульвила была прихожанкой велесок. Она постилась вместе с сестрами, соблюдала культовые праздники, три раза в неделю работала в храмовом комплексе наравне с другими жрицами. Изменился и королевский двор. Теперь вместо обильных яств и возлияний, царские обеды отличались скупостью блюд и их неприхотливостью. Слухи доносили, что королева сняла парик и заплетала волосы в косу, а вместо платья с глубоким декольте, стала заказывать одежду нейтральных тонов, не позволяющих разглядеть даже тень ложбины на груди.