Придворные фрейлины, не пожелавшие следовать за своей королевой в ее вере, сменились суровыми велесками, которые сопровождали Ульвилу в храм и направляли ее в королевских буднях.
Верховная жрица Полевии стала ближайшей подругой королевы. Упрямые слухи доносили до отдаленных провинций, что жрица была вхожа даже в спальню царской четы. И король, который, восходя на престол, одинаково благосклонно или безразлично относился ко всем культам, в последние годы стал явно выделять велесок, введя верховную жрицу в королевский совет.
Неожиданно проснувшаяся вера короля и королевы была вполне объяснима. Долгие годы королевская чета пыталась подарить Полевии наследника. Придворный маг и королевский лекарь только разводили руками в стороны, мол, на все воля богов, которые, однако, не спешили прислушаться к молитвам короля. Кто-то утверждал, что король не искренен в молитвах. Наушники сразу же были арестованы, лишившись языков, они были отправлены на каменоломни. Что заставило других прикусить уцелевшие языки.
И именно тогда появилась молодая настоятельница велесок. В течение месяца она как рядовая просительница приходила в королевский дворец, добиваясь аудиенции у короля. Справедливый и мудрый король Неомир придавался важным государственным делам, он то пропадал на охоте, то развлекался с личной гвардией, устраивая показательные бои. Но однажды король решил, что он посвятит целый день, аудиенции с верными подданными. Среди тех, кого принял король, оказалась молодая настоятельница. В отличие от мага и лекаря, жрица пообещала, что ровно через год, королева подарит наследника королю. Настоятельница была так убедительна, что король открыл двери опочивальни для велески. И в конце года радостный и счастливый король вынес на обозрение толпы наследника.
Мальчик был худ и подвержен многим хворям, однако с годами он возмужал, а счастливый отец не мог налюбоваться на взрослеющего сына. Так и началось восхождение Велесы. Король приказал в каждом селении возвести часовни и молиться за здравие наследника, а великая жрица, проживающая в столице, стала наставницей наследника, а затем членом королевского совета!
Служители других культов если и были недовольны, то благоразумно решили держаться в стороне. Случаи из истории были слишком живы, когда во благо одной религии запрещались другие культы. Порой насаждение одной веры сопровождалось реками крови...
Здравомыслящие люди королевства не хотели возрождения мракобесия и темных веков. Они не могли заглянуть в завтрашний день. Ведь знай, они, что ждет Полевию в будущем, то возможно они смогли бы возродить любовь короля к потешным боям и охоте...
Но мысли просителей, толпящихся в этот день у ворот храма, были заняты не историей и туманным прошлым. Не интересовало их и будущее Полевии или королевской семьи. Люди, толпившиеся перед храмом, радели о своем будущем. И исцеление жриц все, что занимало их умы. Толпа едва редела, хотя солнце уже находилось в зените. Люди знали, что завтра один из двенадцати великих праздников, а значит, храмовые ворота будут закрыты. И не один проситель не получит долгожданную помощь...
**************
Дерфор тяжело вздохнул, грязной тряпкой стер с лица пот. В очередной раз мужчина, превозмогая боль в ноге, взобрался на побитую телегу. Передняя ось покосилась, не было надежды, что телега дотянет до дома. Но сейчас Дерфор был озабочен не состоянием телеги. Мужчина взглянул на сына, который казалось, спал, не замечая солнечных лучей, нещадно палящих кожу. Лицо мальчика было изуродовано темно-серыми пятнами, лицо посинело. Отец боялся, что когда дойдет очередь до его сына, ребенок умрет прямо в телеге, а ведь он обещал жене, что привезет ей здорового сына. Дерфор той же грязной тряпкой вытер слезы, которые появились в уголке глаз. Прошлый год был засушливым, семья едва перебивалась на муке и воде. Мясо они не видели уже три месяца. Но Дерфор не решился зарезать несчастную корову, понимая, что детям нужно молоко, хотя подлая тварь давала не больше восьми литров в день. Жители небольшой деревушки молились, чтобы в наступившем году засуха миновала их, еще один голодный год и деревушка опустеет, жители умрут с голоду. Не помогут ни король, ни богачи, ведь на их столах яства не исчезают. Злость и безмолвная ярость охватила мужчину. Он трудился в поле до седьмого пота, от рассвета до заката и все же его семья бедствовала. Почему Велеса не желала помочь всем своим детям, а не только тем, кто родился на белой перине.
Дерфор осмотрелся по сторонам. Куда только Келия подевалась? Ведь он послал ее за водой, колодец недалеко, куда же она запропастилась, видимо как всегда глазеет по сторонам. Дерфор решил задать Келии хорошую трепку, по ее возвращению, а пока вновь выбрался из телеги. Очередь едва продвинулась...
****************
Жрица настоятельница храмового комплекса Феодора недовольно взглянула на просительницу. Женщина, одетая в роскошное и модное платье, обмахивалась веером, пытаясь скрыть любопытный взгляд, скользящий по комнате и самой настоятельнице. Одна из матрон города. Молода, хотя темные круги под глазами ведали о легкомысленном образе жизни женщины. Жрица настоятельница была наслышана о ночных увеселениях городских матрон и сейчас она чувствовала легкое раздражение. Женщина не выглядела больной или умирающей, обилие косметики на лице посетительницы превращало ее в фарфоровую куклу, живыми на лице выглядели только глаза.
- Что тебя привело ко мне?- продолжая хмуриться, спросила Феодора.
Женщина сложила веер, не торопясь спрятала его в небольшую сумочку, обитую мехом. Она, не таясь, посмотрела по сторонам, просторная комната для посетителей, суровое убранство, вместо удобных кресел, жесткие стулья. Женщина скосила взгляд на сиденье настоятельницы, разочаровано вздохнула, жрица восседала на стуле. Меер пожалела об импульсивном поступке, ее съедало любопытство, свойственное каждой настоящей женщине. Так ли невинны и аскетичны эти молящиеся сестры, проповедующие отказ от земных благ и соблазнов, которые могли быть довольно приятны. К тому же муж твердил, что культ Велесы приобретает мощь и лучше проявить лояльность, по крайней мере, пока верховная жрица вхожа в королевскую опочивальню. Последняя мысль заставила посетительницу нахмуриться, чтобы не прыснуть от смеха, порой муж был довольно сносен, когда забывал о своих карьерных поползновениях.
Меер на удивление обладала сильным здоровьем, ни одна хворь к ней не приставала. Так что не было повода проникнуть в храм и утолить свое любопытство, до этого дня. Меер облизала пересохшие губы, она привыкла, когда ее встречали богатыми угощениями и бокалом вина, заискивали, зная, каким богатством обладает ее муж.
- Прости сестра-настоятельница. Моя проблема столь незначительна, я и не думала, что буду иметь честь предстать пред твоими всевидящими очами.
Жрица жестом остановила высокую речь гостьи, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Лишь нетерпение и скука сквозила в каждом слове.
- Вереница просителей не убывает. - Напомнила настоятельница. - Говори, что привело тебя.
Меер зарделась, под тяжелым взглядом жрицы ей стало неуютно, как будто настоятельница могла заглянуть ей в душу. Меер едва заметно покачала головой, отбрасывая последнюю мысль.
- Мне нужно зелье, чтобы избавиться от того, что я понесла в чреве.
Настоятельница прищурено разглядывала посетительницу. В этом году она разменяла четвертое десятилетие. Жрица настоятельница была некрасива, возможно, потому, что ее губы были всегда поджаты, а тело, не зная мужских ласк, было сухим и костлявым. Меер покраснела до корней волос, испугавшись, что жрицы Велесы способны читать мысли. А если так, то ее могут обвинить в оскорблении настоятельницы храма. И тогда мужу придется раскошелиться на щедрое пожертвование.