Феодора распрямилась. Платье висело на ней, не скрывая выпирающих костей и плоскую грудь. Останься настоятельница в миру, она разделила бы судьбу старых дев, не один мужчина не покусился бы на женщину напоминающего оловянного солдата.
- Следуй за мной!- приказала Феодора глухим голосом.
Меер поспешно вскочила, она опрокинула стул и смутилась, встреча с настоятельницей могла обернуться катастрофой. Меер едва догнала жрицу, которая прошла коридор и зашла в огромный зал, стены которого украшали изображения богини Велесы.
- На колени,- приказала настоятельница.
Меер испуганно рухнула на колени, догадавшись, что настоятельница привела ее в молитвенную комнату, в которой собирались жрицы и послушницы. Жрица первой преклонила колени и теперь поднявшись, стряхнула несуществующую пыль с подола белоснежного одеяния.
- Что ты видишь?- грубо спросила Феодора, указав на полотно за своей спиной.
Меер закусила губу, с опозданием она поняла, что имел в виду муж, когда говорил, что скоро в Полевии все измениться. На картине за спиной настоятельницы была изображена женщина, кормящая младенца.
- Это жизнь. Велеса благоволит женщинам и детям, но она беспощадна к тем, кто пытается прервать жизнь, ибо тот отказывается от ее великого дара. Сама Велеса сохранила себя чистой и непорочной. Она не познала греховности зачатия младенца, не познала мук рожающей женщины. Непорочная дева. И в то же время Мать всех людей...
Меер опустила голову, медленно шествуя за жрицей, которая забыла о толпе, дожидающейся за воротами храма. Настоятельница проповедовала о постулатах культа Велесы, о второй сущности богини, которая была не только жизнью, но и проводником в мир мертвых.
Меер покинула храм, поклявшись, что больше ее ноги там не будет, никогда она не была так униженна и растоптана. Жрица настоятельница обрушила гнев на просительницу, указав на смелое одеяние, вызывающее похоть у мужчин, указав на килограмм белил и отсутствию смирения. Феодора заявила, что богиня наградит праведных и настигнет греховодников. Взгляд жрицы был столь красноречив, что Меер сразу отнесла себя к последней когорте, которым было суждено гореть в пламени за грехи.
Меер захлопнула двери кареты, тяжело дыша от бега. Когда храм остался позади, женщина расслабленно откинулась на удобные подушки, на бледных щеках вновь заиграл румянец. Меер поблагодарила богиню Весту, за то, что не успела открыть главную тайну, женщина понесла не от мужа, который в столице искал аудиенцию у короля. А так как у полюбовника была рыжая шевелюра, объявить его чадо истинным наследником черноволосого мужа было невозможно.
Меер окликнула кучера.
- Поворачивай,- приказала она. - Вези меня в храм Весты...
И только к ночи, избавившись от младенца и выпив кувшин вина, Меер призналась самой себе, что больше всего напугало ее в настоятельнице. Это взгляд Феодоры, в котором за всеми постулатами и не высказанной яростью, скрывалась обычная человеческая похоть.
***************
Дерфор с утра ничего не ел. Скудный запас еды закончился в дороге. А часы на храмовой башне безостановочно продолжали бег. Полчаса и врата храма закроют, чтобы отрезать толпы от спасения. Мужчина молился Велесе. Молился, как никогда в жизни, надеясь на спасение сына. Он видел в толпе других детей, он видел отдельную группу тех, кто был болен красной смертью. Но в сердце мужчины не было сострадания к другим. Его сын умирал на его глазах. И все, что он чувствовал боль и страх.
Юная послушница указала на телегу Дефорта. Мужчина прочел еще одну молитву, осторожно поднял сына и последовал за девушкой.
Во дворе под навесом были раскинуты многочисленные койки. Половина из них уже опустела, ведь на лечение одного пациента уходило до получаса. Послушница указала на кровать, а затем бегло оглядела мальчика. Она прошептала над ним молитву, положив ладонь на лоб мальчика. Коул забился в агонии, из его рта хлынула кровь, заливая подол послушницы.
Дефорт рухнул на колени, в ужасе взирая на сына, истекающего кровью.
- Прошу, тебя позови жрицу. Спаси моего сына.
Послушница неуверенно покачала головой. Жрицы были заняты, а мужчина, судя по его телеге, едва сводил концы с концами. А ведь на содержание храма требовались деньги. И пока еще верховная жрица не добилась финансирования от короля, настоятельницы сами изыскивали способы пополнить казну храмов.
- Уже поздно. Если он доживет до послезавтра, приводи его.- Безразлично сказала послушница, отворачиваясь от мужчины как от надоедливой мухи. Послушница лечила больных целый день. Она отвлеклась лишь раз, чтобы принять похлебку из овощей. И все о чем мечтала послушница это несколько минут покоя, чтобы сбалансировать силу. К тому же вид смерти давно уже стал для нее привычным. Люди были смертны.
Дефорт ухватился за кровавый подол.
- Умоляю тебя. Я могу заплатить.
Девушка, которой едва исполнилось двадцать лет, покачала головой. Она лечила именем богини, но спасти всех было невозможно. Кто-то умирал на пороге храма, кто-то по возвращению домой. А чудеса, не взирая на слухи, были редкостью на территории храма.
- Приходи послезавтра,- повторила девушка, отворачиваясь. Ей пора было готовиться к вечерней молитве.
Дефорт цеплялся за одеяние послушницы, когда над ним склонилась жрица. Ее одежда была нежно голубого цвета, она отличалась от серого бесформенного одеяния послушницы.
- Не позорься человек. - Прохрипела женщина.
Дефорт было попытался ухватиться за одеяние жрицы, но вовремя опомнился. Ведь мужчины не смели прикасаться к жрицам. Тем более грязными окровавленными руками.
- У меня есть плата,- неожиданно выдохнул мужчина, вспомнив о Келии.- Девочка восьми лет. Я отдам вам ее в услужение.
Жрица остановилась. Храм разрастался и слуг не хватало. Ведь настоятельница платила им сущие гроши. А ребенок, с детства приученный к услужению, никогда не покинет храм.
Жрица вернулась к кровати, взглянула на мальчика. Она отдала несколько приказов послушнице, и та спешно направилась за травами.
Дефорт затаил дыхание. Он кусал губы до крови, было уже заикнулся, что поспешил с обещанием. Как он посмел распорядиться жизнью Келии. Но ведь его сын умирал. Жрица протянула склянки, поясняя сколько капель и когда давать ребенку.
- Осталось семь минут. Приведи девчонку.
- Вы...- Дефорт испуганно сглотнул.- Вы ведь не обидите ее?- прошептал он.
- Ты предложил плату. А то, что предложено Велесе невозможно взять обратно.- Грозно объявила жрица.
Мужчина побрел к телеге, нога вновь разболелась, да и сердце сжималось в тески от принятого решения. Келия гладила старую лошадь, что-то шепча ей на ухо, девочка была худа, кожа да кости. Хламида едва держалась на ее худеньких плечах. Жена перешила ее десять дней назад, но с тех пор девочка еще похудела. Грязные волосы были коротко подстрижены кухонными ножницами и теперь топорщились в разные стороны. Черты лица у Келии были правильные, хотя на испачканном лице можно было рассмотреть только настороженные зеленые глаза. Дефорт не осмелился сказать дочери, что отдал ее в услужение в храм. Поэтому солгал, что дочке придется остаться в обители на несколько дней, а потом он за ней вернется. Келия кивнула, она чувствовала аромат, который доносился из кухни храма. Девочка мечтала хотя бы о похлебке, за весь день она съела только черствый кусок хлеба и желудевую кашу, от которой воротили нос даже свиньи.
Девочка ощутила странную тревогу, когда огромные ворота захлопнулись прямо перед ней, отрезая ее от вольной жизни.
- Пошли,- окликнул девочку сухой высокий голос. Келия взглянула на добротную служанку в черном балахоне, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть пышнотелую великаншу. Келии она не понравилась с первого взгляда. Впрочем, и сама девочка произвела не лучшее впечатление, в чем успела быстро убедиться. Женщина недовольная тем, что девочка не шелохнулась, поспешно наклонилась, ухватила огромной ручищей тонкое прозрачное запястье девочки и потащила ее за собой.