— Что нам тогда делать? — пыталась я понять смысл битвы, — не сидеть же и ждать, когда эта тварь потеряет свою силу. Она все равно убивает и никак не может насытить свою утробу. Мы, конечно, не сможем убить ее, но изгнать надо попытаться. Чего она боится больше всего?
— Голода, — был однозначный ответ Алланис.
— Но, битва означает жертвы, а значит, голодать Хель не будет, — мое настроение ухудшалось, и трусливый страх тайком заползал в сердце, заставляя его трепетать.
— Есть два способа противостоять этой прорве, — был напряжен отец и очень злился, — мы с мамой читали древние свитки Жрецов. Нам надо всецело и преданно служить кому — то из Богов. И, еще стать героем, который жертвует своей жизнью ради счастья других. Таких воинов Хель не сможет забрать себе и сожрать. Их души уйдут в Мир Грез.
— Такие люди есть, немного, но есть, — задумался Магистр, мой дед, — а что будет с остальными? За один день нам не создать героев и не научить народ преданности Богам. А, что говорят наши Жрецы? Не магией же нам колдовать, создавая послушных големов.
— Это не их Мир и они там безвластны, — горестно усмехнулся отец, — не могу представить темных магов смельчаками, которые подставят свою грудь, чтобы защитить других. Ну, Богов они еще чтут, — и мужчина смущенно и в то же время твердо посмотрел на свою возлюбленную, — я обещаю, что мы с Джейн и отцом вернемся домой живыми, как бы не закончилась битва. Ты веришь мне?
— Очень хочется верить, что ты увидишь нашего сына. Я не могу заставить тебя остаться, но и дома сидеть одна не буду. Нет, — решительно ответила Алланис, видя, что супруг хочет протестовать, — я не стану сражаться, но у меня есть право быть рядом, а если случиться беда, телепортировать вас на Шардор. У меня допуск, как работника Магистрата на мгновенное перемещение между параллельными Мирами.
— Ты дашь обещание, что будешь находиться в замке Князя? — неохотно, но сдался граф. Он сделал ей маленькую уступку, чтобы предотвратить большую беду.
— Да, — устало кивнула Алланис, грустно улыбнулась и вопросительно посмотрела на меня.
— О тебе спрашивал профессор Барнер, дитя. Ты не хочешь с ним встретиться и поговорить? У него был подавленный вид.
— Нет, — пыталась я принять безразличный вид, но сердце сжалось от волнения и гулко застучало, — надеюсь, у него все хорошо и я могу только пожелать ему счастья.
— Не думаю, — мама извиняющим взглядом посмотрела на отца, встала с его колен, села со мной рядом, взяв за руку, и граф с дедом оставили своих женщин одних, — ты должна понять его и простить. Вы же не хотите быть вечными врагами?
— Ну, и друзьями не сможем быть. Глупо притворяться, как будто ничего не произошло, — я не понимала к чему весь этот разговор и так все ясно.
— Та женщина пришла к нему за любовью, проверить их чувства и он не смог оттолкнуть, прогнать. Он поддался прошлым воспоминаниям. Это неправильно, Артан предал тебя, но разве мы всегда поступаем безукоризненно? Вспомни меня. Я считала, что все делаю верно, спасая вас, и этим разбила ваши сердца и принесла столько страданий. Спасибо, что простили и вернули свою любовь, — у мамы на глазах опять появились слезы.
— Значит, ему больше не нужна моя любовь, — грустно усмехнулась я, — и вообще все так запуталось. Мне не надо было ввязываться в серьезные отношения, почему же я так злюсь? Надо отпустить Артана и пожелать мужчине всех благ, а я терзаюсь, мучаюсь и хочу, чтобы он испытал все муки Преисподней.
— Естественно, в народе это называют ревностью, — стала серьезной Алланис, — ответь мне на один вопрос: ты любишь Артана? Это самое главное.
— Не знаю, — после долгого молчания прошептала я, — не знаю. Я раньше не придавала нашим отношениям большого значения и о Соединении даже не думала. Разум твердит, что все, что произошло к лучшему. Я стала свободной и сейчас могу посвятить себя занятиям и выбросить все глупости про чувства из головы. Но, сердце рвет боль, а душа тоскует. Им не прикажешь так быстро все забыть. Парадокс.
— Знаешь, я видела его глаза, полные безысходной печали, уныния и тревоги. Такой взгляд не может быть у счастливого человека. Поговори с ним, — мама обняла меня и поцеловала, — вы уходите на такую опасную битву. Дай ему надежду на прощение.
— Да, ты права, — судорожно сглотнула я и облизала пересохшие губы, — прощение он получит, но это не вернет нашу любовь. Когда увидела их в постели, то сразу сбежала, а потом отправилась на Дакаст зализывать кровоточащую рану. Она и сейчас не зажила и очень болит. Нам нужно разорвать Сговор, Профессор Барнер станет свободным и может тогда его взгляд повеселеет.
— Ты не хочешь бороться за свое будущее? Так и отдашь его той хищнице? У нее есть супруг, — мама разволновалась, а я невесело рассмеялась и крепко прижалась к ней, пытаясь спрятаться от проблем.
— Он сам Хищник и охотник, а его добыча не я. Зачем же мне самой лезть в капкан? Будем жить дальше, — тяжело вздохнула я и горестно добавила, — до чего же я скучаю по этому гаду.
Мама радостно заулыбалась и провела меня в комнату, чтобы я смогла отдохнуть и подумать о ее словах. Утром придет профессор Барнер и мне не отвертеться от серьезного разговора. Я очень хотела его увидеть и боялась. Сейчас у меня оставались такие робкие неясные надежды, и мне было страшно услышать о нашем полном разрыве. Но, мама права нужно выяснить все до конца и постараться остаться друзьями. Он же мой профессор и наставник. Мне придется с ним видеться каждый день и делать вид, что у меня все в полном порядке.
— Что ж я смогу, — убеждала себя, пытаясь заснуть, но предательские слезы жгли глаза и щеки, — другого выхода нет. Никогда не покажу, что страдаю и тоскую. Никогда не доставлю такой радости этому предателю. Я вспомнила Дэймонда, совесть зашевелилась в уголках моего сердца, но я придушила ее на корню, не дав разрасти до чувства вины.
Утром встала с гнетущим настроением и опухшими глазами от слез. Пришлось быстро приводить себя в порядок. Мне хотелось выглядеть не просто хорошо, а восхитительно.
За завтраком больше говорили о предстоящем сражении, разрабатывали тактику боя, а я не могла ни на чем сосредоточиться, думая о встрече с Артаном. Хотя и ожидала его визита, все равно он застал меня врасплох. После приветствий и расспросов о делах в Академии, родители с дедом оставили нас одних, и я предложила ему прогуляться по парку замка.
— Джованна, я столько готовился к нашей встрече, столько придумывал правильных слов и извинений, а сейчас не знаю, что сказать, — он немного замешкался, пристально посмотрел на меня, пытаясь проникнуть в мои мысли, но я отвела взгляд и молчала, — кроме того, что люблю тебя, очень люблю и хочу, чтобы мы были вместе.
— Втроем? — язвила я, ухмыляясь, но сердце радостно вздрогнуло и часто забилось от его искренних признаний, — твоя женщина согласна с таким союзом?
— Я виноват, ужасно виноват, — глубоко вздохнул Артан, не отвечая на мою насмешку, и с трудом подбирая нужные слова, которые смогли бы передать всю бурю его чувств, — но в те минуты, думал, что поступаю правильно и честно, не оттолкнув молящую о любви женщину, которая мне когда — то была дорога. Ты не можешь представить, что пришлось мне ощутить, когда увидел тебя в дверях комнаты. Мой мир рухнул. Пустота и раскаяние завладела моим сердцем. Страх потерять тебя, моя девочка, холодом ворвался в душу, и мне стало невыносимо больно.
— Неужели твоя избранница не смогла залечить те незначительные раны, что совесть смогла нанести тебе, — во мне все больше росло раздражение, когда опять представила их обнаженные тела в той постели, где мы были так счастливы, — нам надо расторгнуть наш Сговор, и вы профессор станете свободным мужчиной. Помнишь, свое обещание, если я встречу своего избранника, то ты отпустишь меня. Пришла моя очередь проявить благородство.