– Что вы творите, вы…?! Думаете, на вас управу нельзя найти?!! А если я заявление напишу в полицию?! – негодование прорвало мою сдержанность. Арсений возился на полу, пытаясь встать.
Отчим не торопясь встряхнул рукой, сжал и разжал пальцы:
– Ваше слово против моего, – усмехнулся. – Пишите, коли времени некуда девать. Но придётся искать другого репетитора, а жаль. Вы мне показались профессионалом, – теперь пронзительный взгляд пожирал меня.
– Встать! – приказал сыну, даже не оглянувшись на него.
Мальчишка поднялся и поставил на место стул.
– Ты знаешь, что я не выношу вранья, – брезгливо сказал отчим.– И всё-таки врёшь. Не могу понять. Вытри рот, – протянул сыну салфетку.
Арсений утёр кровь и скомкал салфетку в кулаке.
– Подлей нам горяченького, мы ещё не закончили разговор. Ну как, Марина Леонидовна, что вы решили? – обратился ко мне, словно ничего не было.
– Я… – горло пересохло, я не могла отвести взгляд от беззащитной спины мальчишки.
– Я вижу, вы дорожите своим учеником. Наверное, вы не сможете бросить его в сложной ситуации. Я прав? Арсению нужна помощь и поддержка не только отца. Мальчик так мало видел материнской ласки, она ушла от нас, когда ему было всего девять. Я могу лишь обеспечивать сына всем необходимым и искоренять в нём дурное начало и скверные привычки, но вы можете повлиять на него своим примером, отношением к делу. У Арсения сейчас сложный период, он взрослеет, и без женской поддержки ему тяжело, – закончив говорить, он отхлебнул чай, так же пристально глядя на меня. – Так как?
«Он психопат, – ужаснулась я. – Абсолютно уверен в собственной безнаказанности. И Арсений в полной его власти. Как ему, должно быть, страшно!»
– Николай Григорьевич, – собралась я с духом. – Я останусь, если вы пообещаете прекратить рукоприкладство. Я не знаю, как вас убедить, но то, что вы делаете, незаконно, аморально и просто отвратительно! – как я ни сдерживалась, на глаза навернулись слёзы.
Он с интересом рассматривал меня:
– А вам, действительно, его жалко. К сожалению, я не могу пообещать вам этого. Законы нашей семьи таковы, что нарушение правил не должно остаться безнаказанным. И ради вас я не собираюсь преступать законы, которые сам же и установил. По крайней мере, не все. Вы должны это понимать. Сеня, иди в кабинет!
Мальчишка затравленно посмотрел на меня и вышел из столовой.
– Зачем ему идти в кабинет? – онемевшими губами пробормотала я.
– Затем, что у каждого действия есть последствия, – отчим расстегнул ремень и вытащил его из брюк. – Враньё – не тот проступок, который можно оставить безнаказанным.
Кровь отхлынула от лица.
– Как вы побледнели, – с удивлением сказал он. – Впрочем, мне пришло в голову решение этого болезненного для вас вопроса. Пойдёмте, – широким жестом он пригласил меня выйти.
Мы прошли в кабинет. Там уже был Арсений. Обнажённый по пояс, он лежал грудью на широком столе, уцепившись раскинутыми руками за края столешницы.
Я просто задохнулась от этого зрелища.
– Вот, возьмите, – отчим протянул мне ремень. – Раз вы так переживаете, накажите его. Количество ударов определите сами, а боль от вашей руки будет несравненно меньше, чем от моей. Берите! Для него это будет не наказание, а милосердие!
Мне показалось, что вся кровь прилила к сердцу, и мне стало неимоверно тяжело дышать. Я глотала воздух, словно комок горячей и шершавой шерсти.
– Сеня, трусы! – приказал отчим, и я увидела, как мальчишка беспрекословно стал расстёгивать брюки.
– Подожди! – я не узнала свой голос, скрипучий, как несмазанное колесо. – У меня есть другое решение…
– Какое? – передо мной всё маячила рука, предлагающая ремень.
– Это я наврала, а не Арсений, накажите меня.
– Нет! – отчаянно крикнул он. – Нет, Марина Леонидовна, не надо!
– Твоё мнение не играет никакой роли! – отрезала я, глядя в глаза отчиму.
– Что за игру вы затеяли? – во взгляде блеснуло любопытство.
– Неужели интересно всё время пороть мальчишку? А как насчёт взрослой женщины?
Я оттолкнула Арсения, с безумным видом стоявшего рядом, и сняла блузку. Мальчик застонал, закрыв лицо руками. Я не отводила глаз от отчима. Завела руки за спину, расстегнула бюстгальтер и осталась обнажённой по пояс, такой же, как Арсений.
– Всё должно быть честно! – мой голос даже не дрогнул.
Арсений что-то бормотал, сквозь пальцы сочились слёзы. Я подошла к столу, медленно наклонилась и приняла такую же позу. Деревянная столешница приятно холодила разгорячённую кожу.
– Трусы? – жёстко спросила я.
– Да, пожалуй… – голос отчима дрогнул.
Расстегнуть замочек юбки и приспустить вместе с трусами оказалось не так уж сложно. Я застыла, вцепившись в стол и закусив губы.