В конце коридора за столиком с лампой дородная медсестра читала газетёнку «Советы огородника». Усики над верхней губой напомнили Королю его бабку по материнской линии. На старости лет Клавдия совсем перестала узнавать родных, зато лопала вареники за десятерых.
Толстуха брезгливо глянула на мужчин и вернулась к чтению. Будь Генрих в настроении, научил бы тётку уму-разуму.
Поворот налево. Ещё несколько палат, туалет. Деревянная дверь с резными филёнками. За ней вестибюль с портретами каких-то гуру психиатрии и лавками вдоль стен. Прямо - запасной выход. Слева кабинет главврача. На золотистой табличке витиевато выведено: «Степанов Степан Степанович».
Медбрат постучал.
- Входите, - приглушённо прозвучал голос.
Молодчик открыл дверь и сообщил:
- К вам гости, Степан Степанович.
- В такую-то пору?
Генриху надоело ждать, подтолкнул медбрата. Тот послушно вошёл в кабинет.
- У меня разговор к вам, Степан Степанович, - изрёк Король каменно.
Щупленький доктор привстал из-за стола. Огромные очки делали глаза как у совы. Из-под белой шапочки торчали вьющиеся чёрные локоны с сединой.
- А-а-а, - сконфузился главврач. - Это вы?
- Я, я, - закивал Генрих. - Не забыли ещё?
Степан Степанович кашлянул и пробурчал:
- Да как же... можно забыть-то?
- Отошли своего парня, - властно приказал Король.
Медбрат и сам рад побыстрее удрать.
- Свободен, Миша, - проблеял главврач.
Молодчика и след простыл.
Кнут подпёр двери спиной и скрестил на груди руки. Генрих, как у себя в кабинете, опустился на стул и разрешил:
- Да вы присаживайтесь, Степан Степанович. Как говорится, в ногах правды нет.
- Нет... - кротко прошептал доктор и осел.
Король поставил на стол бутылочку со святой водой и осмотрелся. За пять лет здесь почти ничего не поменялось. Два шкафа под завязку забитые старыми книгами по психиатрии. Настольная лампа с бежевым абажуром. У стены тахта - ляжешь, и развалится.
- Я вот, собственно говоря, зачем приехал, - вступил Генрих. - Меня интересует состояние Фёдора.
- Ваш сын без изменений, - доложил главврач. При слове «сын» Король поморщился.
- Совсем ничего не замечаете за ним?
- Случай у него тяжёлый. Улучшений нет.
- А ухудшения?
Степан Степанович подумал и отрицательно покачал головой.
- Странно, - прошептал Генрих.
- А что ж тут странного-то? Я ведь вам ещё давно говорил, что...
- Помолчи, - перебил старик и задумался надолго.
Кнут зыркал исподлобья, медленно жевал жвачку. На него затравлено поглядывал доктор. Он то и дело нервно заламывал пальцы, обличая сросшиеся средний и безымянный на правой руке.
- Его кто-то навещал? - сухим, как пустыня, голосом спросил Король.
- Что? - вздрогнул Степан Степанович. - Простите, я малость отвлёкся.
- Фёдора кто-то навещал?
- Ну-у... Это я сейчас, - главврач начал листать толстый журнал. То ли из-за дефекта пальцев, то ли из-за волнения получалось медленно и неумело.
«Неужели туда записывают посетителей?» - озадачился Генрих. Ответ так и не получил. Нахмурившийся доктор отодвинул журнал подальше и признался:
- Я вспомнил. Был один. Вообще-то он не к вашему сыну... Фёдору, - спешно исправился Степан Степанович. - У него тут племянница. Ещё на Рождество положили. Типичный случай. - Доктор коснулся виска. - Ну вот, дядя Зиночки заезжал к ней и увидел тут... Фёдора. Вроде как знакомый. Я разрешил им переговорить и апельсинчиков передать.
- А-пель-син-чи-ков... - призадумался Король.
- Ну так это же не запрещается.
Генрих воткнулся в собеседника взглядом и спросил:
- Его Аркадий звали?
- Ну-у-у... похоже.
- Похоже... - повторил Король. - Суетливый такой. Тощий...
- О-о-он.
- И о чём же они разговаривали?
- А я почём знаю? Вы ж мне приказаний не давали подслушивать. Вот приедет этот Аркадий ещё раз, тогда всё вызнаю.
- Не приедет, - мертвенно парировал Генрих.