- Как поживаете? - продолжал Дымов-Приднепрянский. - Как там папа?
- Нормально, - неохотно ответил сын Генриха.
- Привет ему от меня передавайте. Долгих лет жизни...
- Хватит, - перебил Димон. - Ты что, звал меня сюда за этим?
- Ну нет, конечно же.
- Давай к делу.
Старик закивал. Затем с любопытством заглянул в окошко. Лысый сделал такую рожу, что художник отпрянул. Кабан хохотнул.
- Да ладно вам, - бросил приятелям Димка. Поглядел на бледного «языка» и спросил: - С чем пожаловал?
- Ну и друзья у тебя, Димочка.
- Я говорю: с чем пожаловал?
Дымов-Приднепрянский проигнорировал металл в голосе собеседника и напустил важный вид. Клюку под мышку. Руку за пазуху.
- И что это? - нахмурился сын Генриха, глядя на коричневый конверт.
- Неужели оно? - деланно изумился Кабан.
Старик фыркнул и всучил конверт Димке.
- Открой.
Водитель послушался. Несколько фотографий.
- Так это ж Витёк! - подскочил сын Генриха.
- А ну-ка, - с заднего сиденья выглянул Кабан.
Лёха с не меньшим интересом рассматривал снимки. Дымов-Приднепрянский патетично комментировал:
- У меня семейство творческое. Внучатый племянник, Женька, журналист. Хоть и молодой, но башковитый - весь в меня. - Художник чуть не лопнул от гордости. - Вчера вот на выставке нащёлкал.
- А что это за девицы? - заинтересовался Лысый.
У Димки руки затряслись.
- Смо... смотрите, - осилил он. - Витёк одной...
Кабан окончил:
- ...ожерелье надевает.
У троицы молодчиков ноздри от волнения раздулись. Старик тянул улыбочку.
- Так... так это же оно, - выговорил Лысый. - Вовик, ты видишь?
- Не слепой, - выплюнул Кабан.
Димон быстро перебрал фотографии. Сомнений нет. Именно то ожерелье, из-за которого такая буча поднялась. Витёк и две девицы.
- Кто они? - озвучил мысль сын Генриха.
Дымов-Приднепрянский в улыбке рвал рот.
- Говори уже, - потребовал Димон.
- Маленькую рыжую не знаю, - огорчился старик. - А вот другая - это Лиза Нойман.
Сын Генриха не отрывал взор от снимка: Витёк надевает ожерелье на Лизу.
- Она работает в одной конторе, - продолжал художник. - Выставки организовывает. Вот, кстати, её телефончик, - Дымов-Приднепрянский достал из кармана визитку. Знала бы Лиза, кому её даёт...
- Ну, - Димон протянул руку.
Старик потоптался на месте и напомнил:
- Хотелось бы сперва получить обещанное.
- Да без проблем, - сын Генриха всучил художнику купюру. Тот отдал визитку. Димон глазел на бумажку так, будто это то самое египетское ожерелье.
- Э-э, - скосоротился Дымов-Приднепрянский.
- Чего тебе?
- Ну так... полста только.
- Хватит с тебя.
Они поборолись взглядами. Проигравший старик поёжился и, ссутулившись, засеменил прочь. Вслед за ним ветер потащил по дорожке драный полиэтиленовый пакет.
Димон бегал глазами по визитке и снимкам.
- Слушай, - заговорил Кабан. - А может, ещё б старику накинул? А то вдруг фотки кому-то другому толкнёт.
- Не толкнёт, - возразил сын Генриха. - А если толкнёт, тогда я его так толкну... Его палку ему в зад засуну.
- А что? - театрально призадумался Лысый. - Неплохо.
- Сгодится, - согласился Кабан.
Димон отсосал из губы «кровь» и кинул фотографии перед собой.
- Сейчас начнём, - он достал из кармана мобильник. Визитка пригодилась.
Сын Генриха приложил «трубку» к уху. Длинный гудок. Ещё один. И... скрежет, как стальными когтями по стеклу. Димона прошиб озноб. В ухо зашипело.
- Что там? - голос Лысого дрогнул.
Мертвенно-бледный Димон не смог ответить...
Глава 12. На грани реальности
Муть перед глазами. В ушах гул. Суставы выворачивает. Память представляет собой мешанину обрывочных картин: уже немолодой мужчина, рыжая девушка... Кто они?..
Боль по всему телу. Какой мучитель посмел втыкать раскалённые иголки?..
Язык с трудом оторвался от нёба. Зубы едва не вылезли из дёсен.
Первый осознанный вдох - подобно кинжалу по лёгким.
«Лиза... - породило сознание. - Лиза... Кто это?.. Что это?..»
И снова беспамятство, бесконечное и чуждое для всего живого. Время утратило смысл.
Боль ушла, к сожалению. Да, именно «к сожалению». С ней-то хоть было некое ощущение жизни. Пускай и ужасной, но всё-таки жизни. Теперь же... Ничего... Пустота...