Выбрать главу

- Ты не смотри, что я так одет, - попросил художник барственно.

- Я сейчас...

Девушка прошла через весь зал, скрылась за дверью.

Через минуту Дымов-Приднепрянский снова любовался румяными щёчками. Правда, на сей раз азиатку сопровождал рослый плечистый узкоглазый лет двадцати пяти. Чёрные брюки наутюжены. В них заправлена широкая белая рубаха.

Перво-наперво он внимательно изучил старика. Задал вопрос:

- Зачем тебе сеньора Мори?

Судя по акценту, настоящий японец. Или же китаец. Дымов-Приднепрянский сроду не разбирался в азиатах. Знавал, правда, в молодости обрусевшего корейца Кима, любителя угостить собачатиной и фальшивить во хмелю любовные романсы времён Николая Второго.

- Зачем? - повторил узкоглазый.

- Дело чрезвычайной важности, - ответил художник. Пробежался взором по залу и дополнил: - Тут много лишних ушей.

Японец думал считанные секунды.

- Иди за мной, - приказал он.

Дымов-Приднепрянский подарил остолбеневшей азиатке улыбочку и, опираясь на клюку, засеменил.

За дверью оказался узкий коридорчик. Занавеска с птицами в лучших японских традициях. И небольшая уютная комнатушка без окон. Стеклянный шар под потолком наполнял её неестественным белым светом. На полукруглом диванчике перед столиком полулежала азиатка лет тридцати. Длинные иссиня-чёрные волосы и прямая чёлка. Стрижка шла женщине. Кимоно цвета молодой травы усеяно звёздочками. Красный лак на пальчиках длинных ножек заставил старика опять вспомнить молодость. Он проглотил вставший в горле ком и тыльной стороной ладони вытер потный лоб.

Сеньора Мори взяла со столика бело-голубую чашечку и аккуратно отпила. Блюдце и чайничек дополняли, несомненно, дорогой сервиз.

Дымов-Приднепрянский спиной чувствовал взор плечистого японца. Но стоило посмотреть женщине, как художник тут же забыл обо всём остальном. Такого взгляда он не видел за все свои годы. В старике закипела дремлющая десятилетиями страсть. И в то же время по спине бежали мурашки. Обольстительная праправнучка самураев вызывала страх. Стало тяжело дышать. Дымов-Приднепрянский начал потирать шею.

- Зачем ты хотел меня видеть? - с лёгким акцентом спросила женщина.

Художник поймал себя на мысли, что было бы счастьем увековечить на холсте хозяйку ресторана. Когда она лежит вот так. Якобы ненароком с ножек соскользнуло кимоно. Этот обворожительный разрез глаз. Изгибы влекущего тела. У старика заныло внизу живота. И голова закружилась.

- Я не привыкла ждать. Отвечай, гость.

Дымов-Приднепрянский кивнул. За спиной пошевелился японец. Художник набрал полную грудь воздуха и выговорил:

- Я пришёл, чтобы помочь вам.

- Помочь мне? - изумилась сеньора Мори так, будто дряхлый гость потребовал от неё оголить грудь. - Мне?

- Вам.

- Хм... - японка поставила чашечку на столик. - Интересно как? Очень интересно...

Дымов-Приднепрянский разглядел мимические морщинки в уголках глаз собеседницы. Оказывается, сеньора Мори постарше тридцати. Впрочем, это не делает её менее желанной. А как раз наоборот. Где-то пониже пупка художника разгорался пожар.

- И долго ты будешь молчать? - спросила японка. Судя по выражению лица, гость забавлял её.

- Я знаю, что вы, сеньора Мори, занимаетесь... - старик поглядел по сторонам и прошептал: - ...антиквариатом.

Азиатка свела брови. За спиной Дымова-Приднепрянского просипел японец. Художник поспешил:

- Я хочу вам помочь. Вы же, конечно, слышали, что в столицу попало ожерелье.

- Откуда тебе известно об этом?

- Я старый. Много прожил, много слышал.

Японка подумала и сказала:

- Хорошо. И как же ты хочешь мне помочь?

- Я знаю, где сейчас то ожерелье.

- Не верится.

- Вернее, знаю у кого оно сейчас.

- Предположим, это правда. Но зачем тебе помогать мне? Я тебя совсем не знаю, гость. У вас в стране помогать не принято.

- У нас в стране всё продаётся, - парировал художник. - И, кроме того, меня обманули, и я хочу поквитаться.

- Кто тебя обманул?

- Митька, сын Короля.