- Побыстрее, - проворчал Димон и вылез и бумера.
Лысый открыл дверцу и грубо выволок девушку. Ей опять довелось глотать кровь. И дышать придорожной пылью.
Холодный ветер гнал по серому небу растрёпанные облака и бесстыже забирался рыжухе под юбку.
Кабан вышел последним и запустил пятерню в пачку чипсов. И где он их берёт?
Сын Генриха отсосал «кровь» и повелел:
- За мной.
Лёха и Вовик под руки потащили пленницу. У неё под ногами закурилась пыль.
От ворот в заборе остались лишь ржавые петли. И как ещё бомжи не выкорчевали их на металлолом?
Ксюху поволокли по большущей заасфальтированной площадке. И целой роты солдат не хватит, чтоб за день убрать. Здесь и там горбились кучи строительного мусора. Некоторые напоминали дикобразов - ощетинились деревяшками. Прямо над ухом девушки хрустел чипсами Кабан. Ей казалось, у неё ломаются рёбра. Дышать становилось труднее. Нужно поскорее в больницу. А эти гады тянут прямёхонько в блочный ангар. Во всяком случае, Ксюха именно так представляла себе ангары.
Через широкие пустые оконные проёмы в здоровенное помещение проникал притушенный облаками, солнечный свет. Под потолком неугомонный ветер звякал ржавыми цепями. У девушки ещё чаще заколотилось сердце. По спине обильно потёк пот.
- За мной, за мной... - наговаривал Димон и отсасывал из губы «кровь». Как же осточертело рыжухе это постоянное «чмок-чмок».
Судя по всему, молодчики уже не впервой занимались чем-то подобным. Действовали слаженно и быстро. Подвели пленницу к стене. Лысый расщелкнул наручники. Девушка попробовала ударить. Лёха перехватил ручку, а Кабан так встряхнул рыжуху, что она возненавидела его больше, чем бритоголового. Ржавая труба шла параллельно полу, прямо над головой. Лёха и Вовик задрали руки пленницы и защелкнули наручники вокруг трубы.
- Малая совсем, - пробурчал Кабан, глядя как Ксюха стоит на носочках.
- Ничего, - уронил Лысый. - Не велика цаца. Потерпит.
- Потерпит, - согласился Димон и вынул руку из кармана. Щёлк! При виде лезвия ножа, рыжуха затряслась и отчаянно зацокала наручниками по трубе.
- Да хорош тебе уже плясать, - посоветовал Кабан.
Девушка замерла. Нож в нескольких сантиметрах от лица. Она вдохнула на полную грудь. Боль в боку ошпарила лёгкие. Приглушённый стон.
- Можешь кричать, - прошептал Димон зловеще. - Тебя тут всё равно никто не услышит. Ни-кто-о...
Нож чиркнул по изоленте. Затем сын Генриха начал обрывать её рукой. Губы и щёки Ксюхи пекли. Впрочем, это не шло ни в какое сравнение с жаром в боку. Рыжуха плюнула кровь в лицо Димону. Тот впился взглядом.
- Бойкая... стерва, - похвалил Кабан.
Сын Короля проскрежетал зубами и залепил пленнице пощёчину. Мир рассыпался всеми цветами радуги. Девушка не помнила, чтобы её когда-нибудь так били. (Случай с поломанным ребром - особый. Лысый за него заплатит жизнью.) Бывало, папик шлёпал по попке маленькую Ксюшеньку. Теперь же у рыжухи пылала щека, а голова раскалывалась.
Димон платком вытер со своего носа и губ кровь девушки. Предупредил:
- Ещё раз так сделаешь - ухо отрежу. Поняла?
Последнее слово прозвучало столь студёно и зловеще, что пленница кивнула послушно.
- Так бы сразу, - процедил сын Генриха и оскалился.
«Какой он мерзкий», - подумала Ксюха.
- А теперь рассказывай всё, что знаешь, - потребовал Димон.
- Я уже говорила. Я ничего не знаю.
- Врёшь, сука! - сын Короля ударил ладонью в лицо.
- А-а-а!
Из носа девушки текла кровавая юшка. Верхняя губа быстро распухла - почти оса ужалила.
- Я не собираюсь с тобой цацкаться, - признался Димон и поднёс к глазу пленницы нож. - Ты, девочка, ещё не поняла, с кем связалась.
Потерявшая дар речи Ксюха мелко дрожала. Этим отморозкам ничего не стоит вырезать ей глаза. Или попросту выколоть!
- И даже не думай, что тебя кто-то спасёт, - посоветовал сын Генриха. - И заступиться за тебя - никто не заступится.
От боли и беспомощности в рыжухе зародился гнев:
- Мой папик изрубит вас как капусту!
Кабан засмеялся. Получил колкий взгляд от Димона и затих.
Сын Короля отрыгнул, вновь посмотрел на пленницу и похвастался:
- В этом городе мы завалим любого. Ты поняла, сучка?