- Приступаем, - приказал он.
Двое адептов схватили Алекса за руки.
- Не смейте! - закричала Лиза. И чуть не подавилась языком.
Художник зарычал и задёргался. Дюжие Братья не отпускали.
Одной рукой Магистр вцепился в лицо пленнику. Другой держал пиалу.
Девушка простонала. По щекам текли слёзы.
Под пальцами главы Ордена разомкнулись челюсти Алекса. Буроватая жидкость из пиалы полилась в горло.
- Не-е-ет! - Лиза сорвалась на плач.
Художник чуть не захлебнулся. Адепты крепко держали. Горькая, обжигающая жидкость струилась по горлу и превращала желудок в костёр.
Магистр передал пиалу одному из Братьев и зачем-то схватил Алекса за кадык. Потом накрыл ладонью лицо художника. Тот застонал. Из ушей потекла тёмная кровь.
Адепты подхватили пленника со стула и спиной повалили на стол. По телу художника пробежала конвульсия. С минуту он пытался вырваться, хрипя и рыча. Обессилив, застонал.
Плачущая Лиза смотрела на любимого. На его лбу крупные капли пота, на губах пузырится пена.
Девушка зарыдала. Собственное бессилие и слёзы душили, как петля виселицы.
Отец хладнокровно достал из кармана свёрток. Зашелестела бумага, блеснули бриллианты, оскалилась золотая морда шакала. Спустя считанные секунды глава Ордена надел ожерелье на творца.
Глава 20. Иная реальность
Обложенное тучами небо хрипело и кашляло. Ночной мрак разжижали фонари, торчащие вдоль узкой улочки, зажатой убогими двухэтажками. На их брёвнах частенько устраивали банкеты жуки-древоточцы. Алекс поплотнее закутался в плащ и зашагал вперёд.
Когда художник попадал в рыжее пятно от фонаря, то обличалось лицо: хмурое, осунувшееся, обросшее клочковатой бородой. Одинокий путник с трудом понимал, что происходит. Над головой продолжал рокотать гром.
Дождь наконец-то явил себя миру. Сначала моросило. Затем сизые косые потоки прорвали тьму. Алекс нащупал капюшон и накинул его. Лицо утонуло во мраке. Лишь изредка поблёскивали глаза.
С болью в груди художник шёл улочкой незнакомого города. В окнах редко горел свет. И ещё реже Алекс заглядывал в них. Когда не мешали шторки, то взору открывалась комнатушка с грубо сколоченной мебелью и людишки.
Художник ускорил шаг и вскоре вышел на развилку. Рука самовольно потянулась к шее. Увы, ожерелья нет. Впрочем, оказалось, Алекс и без него знает, куда идти. Направо.
Эта улочка пошире предыдущей. Дома шикарными не назовёшь, но явно лучше тех жалких двухэтажек. Художник шёл быстро, чтобы не замёрзнуть. Дождь барабанил по крышам и потоками стекал по окнам. Путник зачастую обходил и перепрыгивал лужи.
Обшарпанная вывеска с неизвестными Алексу письменами; мордатый кабан гонится за человеком. Интересно, чем тут торгуют? От ответа на этот вопрос художника отвлекло движение справа. Мокрая кошка кособоко засеменила и уставилась на Алекса. У него по спине побежали мурашки. То, что он сперва принял за кошку, оказалось карликовым гоблином. Во всяком случае, художник именно так охарактеризовал существо. Одетый в мокрую шубейку уродец разинул пасть и ткнул в человека узловатым зелёным пальцем. Из-под мохнатой шапки торчали большущие треугольные уши.
Поиграв с гоблином в гляделки, Алекс спросил:
- Ну, и чего тебе надо?
Уродец чихнул громко, ладошка прошлась над мордочкой, и юркнул в приоткрытую дверь. Она стукнула. Щелчок засова - и художник опять один.
- Да-а-а, странное местечко...
Алекс поёжился и торопко зашагал.
Разбуянившийся ветер гонял по небу облака и швырял в лицо путнику воду. То и дело художник отплёвывался. Здешний дождь вонял болотной тиной и скисшей капустой. Недалёк час - и Алекс вырвет.
Ещё минут пять ходьбы. Художник вздрогнул. Сначала думал, что ему кажется. Ан нет. На сей раз разглядел силуэт на крыше. Тот с умопомрачительной скоростью метнулся вперёд. Тихие звуки шагов заглушились шелестом дождя. Алекс сжал кулаки и пошёл решительно.
Таинственный незнакомец не заставил себя ждать. Донельзя грациозно спрыгнул с крыши и замер метрах в тридцати перед художником. У того обледенели конечности. От высокой тёмной фигуры веяло мощью. Полумрак, к сожалению, не позволял отчётливо рассмотреть. Из-за правого плеча торчит эфес. Алекс оглянулся, кулаки сжались ещё сильнее, пошёл к незнакомцу.
Вспышка молнии - первая увиденная Алексом в этом мире - на секунду осветила мечника. Художник еле устоял на ногах. Бурое лицо утыкано чёрными шипами и расчерчено белыми полосами: плоть или краска? Немалых усилий стоило Алексу идти. Каждый шаг совпадал с двойным ударом сердца. В ушах шумело. Обледеневших пальцев не чувствовал.