5. Семь лет спустя
- Мисс! Мисс, подождите, вы забыли ваш ажурный зонтик! Время - наверное, единственное в своём роде эфемерное явление, имеющее неограниченную, всепокоряющую и абсолютно неопровержимую власть. Стирая с лица земли не только целые поколения, но и память о них, оно в той же мере способно исцелять душевные раны. Подобно горной реке, шлифующей стремительным потоком острые глыбы камней, время с таким же упорством постепенно сглаживает горькие воспоминания до тех пор, пока от них не останется ни следа. Рано или поздно само течение времени порождает изменения всего и всех на свете, и Хартлей Клементайн не была исключением из этого правила. Память об унизительном происшествии, со временем потеряв свои краски, в итоге и вовсе испарилась из подсознания юной мисс: всего два года назад, казалось, она опять родилась заново, оставив в прошлой жизни все те неурядицы, напрямую связывавшие её с ужасной миссис Бишэм. Именно гувернантка служила вечным напоминанием о подлеце Макэлрое до того самого момента, когда она, собрав саквояж, навсегда покинула пределы Крендерфорд-хауса, на прощанье наградив Хартлей злобным, полным презрения взором. И, следовательно, с того самого дня всё резко изменилось. К счастью Хартлей, ещё тогда в Крендерфорд-хаусе она видела чету Макэлрой в первый и, казалось, в последний раз: погостив у Клементайнов всего пару дней, они поспешно покинули Ричмонд и больше никогда не возвращались. Образ надменного негодяя Николаса Макэлроя постепенно растворялся в равномерном течении времени, а после того, как мадам Бишэм была уволена, и вовсе исчез из памяти. Двадцатидевятилетняя уроженка лондонского Ист-Энда Китти Пейдж, прибывшая ей на замену, теперь являлась не только наставницей, но и верной компаньонкой Хартли. Юная мисс была более чем уверена в том, что эта прелестная женщина - самое неоценимое вознаграждение за все те страдания, которые ей пришлось вынести за эти долгие годы. Хартлей Клементайн уже находилась на том возрастном рубеже, когда желания с амбициями захлестывают разум, жизнь прекрасна, а весь мир, кажется, лежит у ваших ног. В свои почти семнадцать лет девушка, преобразившись чуть ли не до неузнаваемости, приобрела ранее несвойственные ей черты: беспечная, весёлая и в меру чувственная, теперь она, как это казалось на первый взгляд, не слишком уж и отличалась от остальных девиц её сословия. Хартли, придерживая пальцами подол кружевного муслинового платья, сбежала вниз по ступенькам и остановилась, бросив на Китти выразительный, полный обаяния радостный взгляд. - Мисс Китти, ну почему мне нельзя хоть единственный раз в полной мере насладиться лучами солнца, не укрываясь от него? В Англии оно и так не частый гость, зачем от него прятаться? - обиженно надув щёчки, Хартлей выпятила нижнюю губу, всем видом демонстрируя своё недовольство. - Мисс Хартли! Вы ведь прекрасно знаете, что вашей матушке это не понравится, - возразила мисс Пейдж и, не заметив ни единого изменения в выражении лица воспитанницы, тут же продолжила: - Вы что, желаете быть похожей на садовника Эдвардса? Сами небось замечали, что у старика с лицом. Неужто хотите выглядеть неважно на предстоящем балу? Это ведь такое событие, мисс Хартли, подумайте. Будете, как тот скворец в золотую крапинку. Неужели считаете, что кому-то из молодых джентльменов придётся по душе скворец? - О, мисс Китти... - И так бледная кожа Хартлей стала ещё белее. - Да, мисс Хартли, там будет очень много мисс вашего возраста. Думаю, если вы ослушаетесь меня, мистер Гарленд даже не посмотрит в вашу сторону, - осмотревшись по сторонам, едва слышно шепнула мисс Китти. Главное отличие мисс Пейдж от мадам Бишэм было в том, что она никогда не прибегала к телесным наказаниям, добиваясь послушания Хартли посредством возникших между ними доверительных отношений: по её мнению, подобный метод воздействия на сознание юной мисс был намного эффективнее, чем порка, и действовал незамедлительно. - Давайте сюда зонтик. - Мисс Клементайн, печально вздохнув, протянула руку, на что наставница лишь довольно улыбнулась. Больше не задерживаясь в холле, они направились к выходу. Оказавшись на улице, Хартли, раскрыв свой белый ажурный зонтик, глубоко вдохнула тёплый майский воздух, наполненный ароматами трав и благоухающих цветов. - Скажите, мисс, какая же всё-таки чудная погода! - восхитилась мисс Пейдж, но Хартли будто не услышала этих слов: мысли о грядущем бале вновь встревожили её разум, заставляя сжиматься сердце в ожидании предстоящего дебюта. - Мисс Китти, мне даже не верится, что я наконец-то выйду в свет! - молвила она, блаженно улыбнувшись. - Мисс Миллиган в своих письмах так много поведала мне об этом! Представляете, её кузина, будучи дебютанткой, была представлена ко двору самой королевы! Мисс Пейдж, ничего не ответив, лишь сдержанно улыбнулась. - Не дождусь того момента, когда снова смогу её увидеть, - продолжала тараторить Хартлей, мечтательно всматриваясь куда-то вдаль. Стоит заметить, что чета Миллиган, приходившаяся лорду Джеймсу Клементайну дальними родственниками, наносила ему визит лишь дважды, но даже это не помешало зарождению тёплых дружеских отношений между Хартли и их дочерью Элайзой, всячески поддерживаемых посредством довольно частой переписки. - Это произойдёт совсем скоро, - молвила мисс Китти, щурясь от ярких лучей солнца. - Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться до оранжереи? - О да, конечно! Нет более чудного зрелища, чем цветущая бугенвиллия. - Глаза Хартлей восторженно заблестели. - Наверное, в мире нет краше цветов, чем эти. Они воистину прекрасны! - И даже розы? - Даже розы! Розы - это слишком банально, - с важным выражением лица заметила Хартли. Мисс Пейдж лишь мило улыбнулась. Они шли по узкой гравийной дорожке, наслаждаясь лёгким весенним ветерком и пением птиц, которые, затаившись в кустарниках самшита, издавали звонкие трели. Казалось, в этот момент ничто не смогло бы разрушить эту идиллию, кроме взбудораженного юного разума, порождающего все новые и новые мысли. До оранжереи оставалось лишь несколько шагов, как вдруг Хартли, тяжело