— Спокойной ночи…— тихо ответила она, когда тот уже во всю смотрел седьмой сон.
Серана присела на деревянный стул, облокотившись на спинку, и наконец смогла расслабиться, после столь утомительного дня. Вздохнув с неким облегчением, девушка повернула свою голову на спящего Довакина и принялась разглядывать его спящее и такое…откровенное, не спрятанное за масками, лицо. Ему было под тридцать пять с виду, но морщинки на лбу и вокруг век делали его немного старше, его чёрная борода придавала ему суровой нордской мужественности и серьёзности, а длинные волосы расползлись по белой подушке.
Мысли вампира начали медленно всплывать резкими отрывками и образами в её голове:
— * Ради этого человека, я готова хоть в огонь прыгнуть…он сделал бы тоже самое ради меня, даже не задумываясь…Я в этом уверенна.
…Свадьба – страшное для меня слово…но почему? Хороший вопрос. Может, потому что я боюсь Богов? Может быть, но это вряд ли…Может, я боюсь того, что он всё это врёт? Нет, он говорит от всего сердца и это чувствуется, так что в нём-то я уж не должна сомневаться, а вот в ком и должна, так это в самой себе. — глубоко вздохнув — Может, я боюсь, что у меня с ним закончится, как у моих родителей, ведь они тоже когда-то любили друг друга? Нет, ведь он же не поклоняется какому-либо из даэдра и не мечтает заполучить от тех могущества.
…Ошибка моего отца в том, что он хотел слишком многого: сначала власти, потом бессмертия и могущества, а после и вообще полного затмения Солнца, дабы стать самым сильным и властливым вампиром во всём Нирне…А чего хочет Довакин? Сейчас он пополняет свои знания о своём даре Голоса, который ему подарили Боги, благословив его кровь, но, что дальше?…Его собственное прошлое ему неизвестно, и, предполагаю, он станет восполнять этот пробел. Это займёт у него не один год его жизни. Мне кажется время его мало интересует, ведь его уже ждут в Совнгарде.
…А меня? Меня будут ждать в Совнгарде? Я же вампир, Дочь Холодной Гавани – бывшая последовательница Молаг Бала. Да, я приняла дар от даэдрического принца господства и порабощения душ, не потому что желала, а потому что почла это за честь, но…какой ценой? Ценой моей семьи, ценной бесконечной жажды и бессмысленного бессмертия, которое напрочь ломает всю концепцию Жизни и Смерти…Если после смерти я попаду на вечный пир в Зале доблести, где буду проводить свою вечность вместе со своим любимым, то стоит ли мне жить эту вечность тут, в Нирне, в одиночестве и без любимого? Ладно, это насущный вопрос, оставлю на потом.
…Так что на счёт свадьбы? Готова ли я связать себя узами брака с Драконорождённым и прожить вместе с ним все его дни в совместном счастье и благополучии? Думаю, что да… — немного осознавая свой ответ, она повторила его более утвердительно — …Да… — сделав паузу — После стольких лет одиночества и боли, мне наконец выпал шанс зажить семейной жизнью полной взаимной любви и взаимопонимания, которой мне так не хватало раньше. * — мысли бушевали в её голове, словно вновь разгоревшаяся гражданская война.
Довакин перевернулся на левый бок спиной к Серане. Начав разглядывать его оголённую и мощную, с ярко выраженными мышцами, спину, скользя по ней взглядом, она напоролась на затянувшийся, аккуратно зашитый, уродливый шрам на его левом боку, который так и норовил ускользнуть от её зоркого зрения в простыню. Она сразу же вспомнила свой самый тяжелый период в её жизни, когда она и не жила вовсе, а просто существовала в пространстве, не воспринимая и не понимая настоящего, когда всё её мысли были лишь о нём. Воспоминание сразу всплыло перед её глазами:
** В тишине комнаты Предвестника раздался аккуратный стук. Деревянная дверь, со скрипом железных петлей, чуть приотворилась и из этого небольшого проёма показалась голова с рыжими локонами волос.
— Привет…ну как ты? — спросила Эйла Охотница у Сераны, что неподвижно лежала на кровати со стеклянными, безжизненными, опустошёнными и заплаканными глазами, которыми она глядела в потолок, абсолютно не моргая, совсем не обратив внимания на то, что кто-то пришёл проведать её.
Охотница сочувственно вздохнула.
Зайдя в комнату, закрыв за собой дверь, и присев на кровать рядом с вампиром, она взяла её холодную левую кисть в свои тёплые ладони и сказала:
— Серан, ты уже пятый день не выходишь из комнаты. Я очень за тебя переживаю.
Дочь Холодной Гавани даже не пошевелилась. Казалось, что она спит с открытыми глазами, но лишь очень редкое моргание выдавало её бодрствование. Соратница продолжила свой монолог:
— Я понимаю тебя и хочу помочь разделить то горе, которое обрушилось на всех нас. То, что он без сознания, не означает, что он… — Эйла не осмелилась сказать это слово, чтобы не усугублять положение и не расплакаться самой — Тебе нужно отвлечься, развеяться, пошли со мной. Охота помогает мне забыться на немного. Думаю, что она и тебе поможет…надеюсь.
Взяв вампира за руку, Эйла слегка потянула на себя, заставив приподняться её с кровати. Охотница посмотрела на пустое и убитое горем лицо Сераны, которое теперь находилось на одном уровне, и подбодрила её:
— Так, молодец, а теперь свесим ноги с кровати. — чтобы не мешать ногам Сераны, Охотница встала с постели в ожидающую позу.
Но та лишь продолжила сидеть и смотреть в никуда, не производя никаких действий.
Ещё раз тяжело и сочувствующе вздохнув, рыжеволосая нордка сама аккуратно передвинула её ноги, свесив их с края и поставив их на каменный пол. Охотница будто бы ухаживала за куклой, которая лишь умеет дышать и изредка моргать глазами.
— Вот так, а теперь встаём.
Она взяла Серану за две руки и мягко подтянула её к себе – девушка безэмоционально и машинально встала, совсем не осознавая, что сейчас происходит.
— Отлично, теперь пошли. Нам предстоит неблизкий путь. — сказала Эйла и, предварительно приобняв Серану за талию, дабы та не отставала, подруги вышли из комнаты и направились к дверям, ведущими к главному залу Йоррваскра.
Поднявшись по лестнице и миновав весь зал, прихватив по пути сумки, они вышли на улицу. Пройдясь по ночным улочкам Вайтрана, попутно собирая грустные взгляды одиноких стражников, что стояли на своих постах, парочка добралась до конюшни, где их ждала лошадь по имени Иголка, на которой Серана примчалась сюда с окровавленным Довакином. Усадив боком Дочь Холодной Гавани на заднюю часть лошади, Эйла вслед взобралась на седло. Обернув голову, Охотница взглянула в её почти потухшие глаза цвета тлеющего огня и сказала:
— Держись, подруга…во всех смыслах… — в грустном тоне было отчётливо слышно, что она очень боится и переживает за духовное здоровье Сераны.
** **
Прискакав в глухие окрестности Фолкрита, где рос непроглядный и высокий смешанный лес из елей, сосен и дубов, Соратница остановила лошадь на маленькой опушке, что была окружена большими кустами и стволами толстых деревьев, которые своими голыми ветвями царапали землю. Гулкое уханье сов, угасающее стрекотание сверчков, сияние светлячков и журчание какого-то ручейка неподалёку, сразу же овладели своей атмосферой свободы и чистоты природы. В Нирне поздняя тёплая осень, что особенно странно для Скайрима.
— Приехали… — первоначально убедившись, что тут нет лишних глаз, Эйла спрыгнула с лошади и спустила с неё Серану. Встав лицом перед вампиром, она продолжила — Так, давай начнём с тебя. — увидев безэмоциональный и отрешённый взгляд, она трепетно спросила, дабы убедиться, что та вообще в сознании. — …Серана, ты меня слышишь?
Стеклянные глаза Дочери Холодной Гавани рассматривали сплошную зелень, неожиданно окружившую её, медленно перебирая стволы тёмных деревьев, кусты, ветки и прочее. Прозвучавший вопрос смог сфокусировать взгляд Сераны на рыжих длинных и распущенных волосах Эйлы. Вампир посмотрела на её лицо, разрисованное тремя зелёными боевыми полосами по диагонали, и почти беззвучно еле выронила, начиная приходить в себя, сопровождая это действие активным и хаотичным морганием: