Ударив щитом последнего воина с топором, Драконорождённый, оглушил его и нанёс тому смертельный удар. Оставшись один в своём Защитном круге, запинаясь об своих мёртвых товарищей, маг не собирался сдаваться, а лишь выкрикнул:
— Норд!… — но, не успев закончить своё оскорбление, молниеносный удар поперёк шеи заставил талморца резко и навеки замолчать.
— Норд. — грозно повторил Дова, наблюдая за покатившейся головой юстициария вместе с маской.
В тот же миг исчезло и светлое кольцо магии, лечившее и оберегавшее эльфов от нежити.
— Готово… — тяжело вздохнув, произнесла из-за его спины Серана, превращаясь из нетопыря в красивую девушку.
Стоя посреди травянистокожих эльфийских трупов, опустив свой щит и меч, Довакин тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание, до сих пор смотря на голову юстициария. Опомнившись, он очень томно произнёс, не поворачивая своей головы в сторону подруги:
— Ты в порядке?
— Немного обожглась. — смотря на свою обожжённую кожу — А ты? — резко переспросила она.
Довакин медленно повернулся к ней: из продольно рассеченного драконьего доспеха в районе груди медленно бежала кровь, окрашивая всю его броню в алый цвет.
— Снимай скорее! Присядь куда-нибудь, пока я сбегаю за набором! — в указательном тоне послышалось от Сераны и она тут же убежала в направление лошадей, стоящих у колонн за поворотом.
Дова сел прямиком на снег рядом с этой постройкой, оперевшись спиной на какую-то глыбу. Он снял шлем, положил его рядом, снял перчатки и куда-то их кинул, вздохнул и, перетерпев боль, снял броню. Вновь оперевшись на руину своей голой спиной, он почувствовал каменный холод, который пытался забрать всё его тепло.
Серана, быстро прибежав обратно к своему напарнику, держала в руках тот самый хирургический набор. Девушка села на колени рядом с ним, у его левой руки, завернула рукава, расстелила чистую ткань, в которую были завёрнуты инструменты, продела нитку в изогнутую иглу, взяла её зажимными ножницами и подобрала другой рукой пинцет. Готовая к операции, она сидела и не знала, как бы подступиться к его ране, ведь боялась причинить ему боль. Но зацепившись взглядом за вроде бы лёгкую часть, тут же, придя в себя, принялась за дело, прокручивая все наставления и действия Даники у себя в голове.
— Вкусно пахнет? — насмешливо спросил Довакин, немного покашляв.
— Не время сейчас до шуточек! — нервозно прозвучало от Сераны.
— Пока она бежит, можешь набрать себе в скляночку. — вновь отшутился он.
— Прекрати, я тут зашить тебя пытаюсь! Не вынуждай меня зашивать тебе рот!
Довакин улыбнулся в ответ на милые угрозы подруги и спустя паузу сказал:
— Ты впервые меня зашиваешь…
— И, видимо, не последний.
Напряжение витало в воздухе, но Довакин ощущал себя в каком-то каматозном состоянии, не придавая серьёзности ситуации. Он, конечно, мог использовать магию, но раз Серана решила действовать таким образом, то пусть – лучше заживёт.
— Как это, настолько сильно хотеть запретный плод, и вот, когда он так нестерпимо близко, не отведать его? — с лёгкой издёвкой спросил он.
Всё действительно было в крови. Рана была не слишком серьёзная, но всё же обильно кровоточила, запачкав всё вокруг: снег, всю его грудь, её пальцы, инструменты.
— Серана? — тихо окликнул её Дова не услышав от неё ответа.
Она, тяжело вздохнув, ответила:
— Я не собираюсь пить твою кровь, хоть та и нестерпимо манит меня в безумный соблазн наслаждения, но я готова идти на такие истязания, ради тебя.
— Бедная моя…бедная…— медленно произнёс он, словно находился в пьяном или очень сонном состоянии. Довакин поднял свою левую руку и начал гладить её по голове, мягко расчесывая её тёпло-черные волосы своими жесткими пальцами — Как ты страдала…— еле донеслось от него, почти предсмертным голосом, глядя в её глаза, которые были сильно сфокусированы на его ране.
На её глазах выступили жемчужинки слёз от накативших на неё воспоминаний и той атмосферы безвозвратной потери.
Закончив основной шов по всей его ране, она начала криво заканчивать косметический шов, ибо слёзы мешали ей видеть гладкие края раны.
— Серана, ты самое ценное, что у меня было в этой жизни. Я люблю тебя.
Струйки слёз катились по её щекам. Она сделала последний взмах иглой и начала завязывать последний узел, через паузу ответив ему:
— Я тоже люблю тебя. — Серана бросила инструменты на полотенце и поцеловала его в губы, удерживая его голову своими окровавленными ладонями.
Вновь холод и тепло встретились в настоящем и глубоком поцелуе, пропитанном любовью и нежными чувствами обоих партнёров. Мокрые дорожки её слёз размазались по их щекам от соприкосновения лиц. Она пыталась полностью слиться с ним в одно целое, а он ей помогал, делая их поцелуй всё более глубоким и более ненасытным. Медленное расслоение двух губ из единого целого сопровождалось его мягким и очень чувственным выдохом. Тёплый пар, выдыхаемый с его стороны, нежно окутывал её губы и интимно манил обратно к себе, к ещё более продолжительному поцелую. Она не нашла сил сопротивляться и, не насытившись, вновь поддалась его соблазну, который нестерпимо тянул её обратно к его пульсирующим от блаженства, влажным и нежным губам. Её ладони держали его за голову, а его пальцы продолжили расчёсывать её волосы, другой рукой обнимая её за талию и прижимая девушку всё ближе и ближе, словно хотел согреть это вечно холодное и бледное тело. В единении с природой, что мягко посыпала их тихим снегом, этот момент стал ещё более волшебным.
В период невыносимой от бушующей страсти паузы от Довакина неожиданно раздалось:
— Ты выйдешь за меня?…
— Да… — интимным, но искренним шёпотом сказала она и снова по её бледным щекам полились быстрые хрустальные струйки, что были вновь стёрты от обуревающей их любви в соитии их губ. Серана точно и окончательно решила для себя то, что готова связать с этим человеком свою бесконечную жизнь.
Очнувшись от бесконечной и сладострастной серии неисчислимых поцелуев, они вновь разъединились, чтобы Дова перевёл дыхание. Серана через силу и “нехочу” сказала, ровно и тихо дыша, еле прикасаясь своими губами к его губам:
— …Нам пора ехать…
— Ах-х-х… — чувственно выдохнул он — Ты права… — тяжело сглотнув слюну — М-м-ф-ф…а то я уже спины не чувствую от холода…
Серана медленно набрала полную грудь прохладного воздуха и так же медленно выдохнула её. Девушка, покоряясь необходимости, смогла волевым и мягким движением прервать очень чувственное прикосновение кончиков губ, и слезла с Довакина, ранее оказавшись прямиком на нём в порыве неимоверной страсти.
Вампир помогла встать Дове, надела на него его же броню и отвела к лошадям. Усадив того на коня, она направилась за их вещами, попутно вытирая заплаканное, но счастливое лицо от слёз и приводя себя в порядок. Придя на место побоища, она обнаружила наплечную сумку юстициария, в которой и лежали маски. Пересчитав их и убедившись, что их восемь в сумке, она подняла и бросила маску Конарика к остальным реликвиям жрецов. Она проверила карманы талморцев и ничего особого в них не нашла, а вот прошерстив карманы мага, она, к своему удивлению, обнаружила у того за пазухой десятую маску – деревянную.
— Значит их всего десять… — и без раздумий положила её к остальным.
Помимо этих артефактов, в сумке лежали ещё какие-то два письма, но сейчас это её совсем не волновало. Подняв шлем, перчатки Довы и свой хирургический набор к себе в сумку, Серана оглядела местность ещё раз и, убедившись, что ничего не забыла, направилась к лошадям. Нагрузив всё на свою лошадь Эмили, она отдала шлем и перчатки Довакину, а после запрыгнула в седло, и они вместе поскакали рысью в Вайтран.