— Можно организовать там библиотеку.
— Тогда полок понадобиться побольше.
— Это исправимо, я сколочу, если потребуется.
Серана юркнула на кухню:
— Ох, сколько места… и печь глиняная. — она повернулась к мужу лицом — Мы точно овладеем кулинарией, раз тут такие возможности.
— Ха-х, овладеем. — глянул он в сияющие счастьем глаза жены.
Вампир более уверенными шажочками зашла в комнатушку с люком. Дова последовал за ней.
— Залезем в подвал? — подначил Хьялти.
— Нет, пока желания нет, но потом обязательно. А там склад, да? — углядела она множество различно мебели в следующем помещении.
— По количеству ящиков, тумб и шкафов, можно сказать, что да. Нам это всё предстоит разобрать и раскидать по полкам.
— Это столько вещей ты привёз из старого дома?
— Да, мы видим большую часть. Пойдём, глянем на второй этаж.
— Веди.
Поднявшись по ступенькам на второй этаж, Довакин указал ей на полукруглую комнатушку:
— Вон там кабинет для зачарований, соседняя комната… Я ещё не определился. — он взял ей за руку и повёл по балкону мимо манекена и тумб.
Шмыгнув в пустующее помещение, граничащее со спальней, муж предложил:
— Мы можем сделать библиотеку здесь. Место для стеллажей и пары стульев предостаточно. Но этот вопрос мы решим позже, а сейчас, принцесса, я хотел бы показать вам кое-что другое… — супруг с энтузиазмом повёл её в коридор, соединяющий две комнаты.
Распахнув дверь на террасу, мороз тут же закусал его щёки. Он подвёл жену к перилам, внимательно разглядывая её впечатлительное выражение лица. Перед ними открылся вид на реку, скалы и горы.
— Это… прекрасно… — почему-то хрустальная слёзка-бусинка потекла по её щеке. Серана выглядела абсолютно счастливой.
Хьялти успел ласково утереть её слезинку и поцеловать в щёку, ибо особо не видел ту красоту за пеленой ночи. Он любовался её прекрасным лицом, обелённым светом луны, сверкающим рубиновыми очами.
Жена шмыгнула носом и обернулась слезящимися глазками на любвеобильного Хьялти, сказав:
— Я мечтала об этом… И ты воплотил мои желания в жизнь. У меня нет слов благодарности.
— А их не нужно. Мне хватает и твоего лучезарного взгляда, чтобы сердце моё стучало с большей силой.
Серана приложила ладонь к его груди, глядя во тьму его глаз, чувственно прошептав:
— Такое мягкое, ласковое и живое… — с её век вновь упала слезинка. Она и сама не знала почему. Её душа наконец начала приближаться к гармонии и это трепещущее чувство ловко играла на струнах её небьющегося сердца, задевая до самой глубины.
Девушка хрупко прильнула губами к его устам, пытаясь в одном поцелуе передать всё то, что она чувствует и что ощущает. Лунный свет хладно подогревал своими лучами, а звёзды задорно подмигивали, словно наблюдали за ними и ехидно шушукались между собой. Мурашки от холода то и дело пробегали от макушки до пят, но он их не замечал. Ей хотелось залиться слезами счастья, распирающего изнутри так, что скоро грудная клетка не выдержит, но Серана сдерживала желание. А он… а ему нужна было только она и всё. Он ослеплён ею, безумен, лишён рассудка. Дове было плевать, что сердце побеждает разум – ему хотелось, чтобы побеждало.
Спустя несколько минут бесперебойного наплыва губ, Хьялти глухо вдохнул полную грудь воздуха, выдохнув горячим паром, мягко обжигая её белоснежную кожу. Она было вновь хотела захватить его уста своими потеплевшими кончиками губ, но Дова лишь слегка задел их, прошептав:
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя. — также почти неслышно издалось из неё, вновь потянув к нему губы.
Но Драконорождённый дразняще прижал их, еле сдерживаясь, чтобы не насладиться ими вновь, а вымолвить:
— Я хотел бы показать тебе спальню.
— Покажешь. — на третий раз она уже не отступила и вновь наплыла бархатом охладевших губ, утащив мужа в экстаз.
Ему не хватило сил на сопротивление, и он поддался, не желая больше отстраняться, пусть даже и потеряет сознание от нехватки воздуха – тоже наплевать. Его рвущееся из груди сердце отчётливо стучало даже в её висках, перегадывая свой ритмичный импульс через её ладонь и губы. Серана на миг почувствовала себя живой, такой, какой она была до вампиризма, но скоблящие клыки о его язык сразу вернули её воображение на место.
Расслоив опьяняющие уста, Хьялти вновь сделал тихий и глубокий вдох, пробравший льдом все его лёгкие. На выдохе нежный пар окутал её. Томно сглотнув слюну, он восстанавливал дыхание. Серана опёрла лоб о его шею. Дова приобнял её, поджав ближе к себе, желая согреть. Она закрыла глаза, наслаждаясь музыкой сердца в этой звенящей тишине, успокаивая шумные мысли, возбуждённые поцелуями.
Пара стояла бы так целую вечность под лунным светом, окруженная зимним лесом, где неподалёку отблёскивает зеркало реки, но всё же первая судорога мужа, разгоняющая его кровь, напомнила ей, что он чувствует этот пробирающий до дрожи холод. Не так остро, но чувствует. Не то, что она.
— Тебе холодно? — прошептала Серана.
Дова безмолвно притронулся до мочки уха и кончика носа, уже почти не чувствуя их, и решил признаться:
— Уши и нос замёрзли. Моего тепла не хватает на нас двоих, если стоять на ночном морозе.
— Хорошо… — она глубоко вздохнула — пошли в дом.
Молодожёны неохотно прошагали в обнимку к дверям.
Заперев их за собой, оставив красавицу-зиму, они зашли в спальню, где Серане предстала двухместная кровать, окружённая шкафами и тумбами.
— Это намного лучше, чем в тавернах или в старом доме. — она поделилась своими первыми впечатлениями, но, обратив внимание на ящик с одеждой у изножья постели, спросила — ещё один след переезда?
— Как видишь. Заехать то мы заехали, а вот разложить вещи не хватило времени.
— Значит, нам будет чем заняться в ближайшие дни.
— Согласен. — он положил сумки к ящику — Теперь у нас бессчётное количество свободного времени.
— Начнём с завтрашнего дня.
— Так и поступим. — он приобнял её за талию.
В возникшем безмолвии, окрашиваемого добрым сиянием свеч, начали рождаться мысли о предстоящем, глядя на изумительно белые подушки и зелёное одеяло, что идеально расстелилось по всей кровати. Они не обсуждали эту тему ранее, даже не приближались, но каждый понимал, что именно к этому всё близиться. Тема была сакральной, заветной.
Хьялти не ведал, что было до Хелгена: был ли это его первый раз, или нет? Но откуда-то представление было – отголоски таинственного и неизвестного прошлого. В любом случае, Довакин был готов, как морально, так и физически. Но если Серана откажет, то он поймёт, ибо её вспыльчивую и отчаянную фразу он запомнил очень хорошо: “…когда нас до смерти изнасиловал этот даэдра…”. До сих пор этот окрик был слышен в голове. Тем более, какой смысл от этой ночи, если его любимая не сможет стать матерью? Наслаждение? Тоже не плохой вариант, в особенности, если вы оба яростно желаете друг друга. Ему хотелось попробовать, но он всегда прятал эти мысли в коробочку под названием “табу”, созданной семьёй и теми ценностями, в которых он вырос.
В голове Сераны разгуливали подобные мысли, разбавляемые могильным и трепещущим страхом и кошмарными воспоминаниями: жилистые, холодные и чёрствые руки демона прикасаются к её нежно-розовой коже, случайно царапают, скоблят. Она невольно дёрнулась. Её главный враг – это страх. Справиться с ним в одиночку очень трудная задача, поэтому, как только в её жизни появился кто-то, кому она могла довериться, то боязнь начала сыпаться в дребезги, высвобождая от своих сдавливающих оков, открывая её истинные и искренние желания. Одним из которых было и влечение к мужу, скрытое глубоко внутри.
— Хьялти… — тихо начала она, переживаючи вцепившись в его кафтан — пока мы не начали…
Он очень чутко вслушивался в каждый шорох её голоса, вылавливая в нём ноты волнения и боязни.
— Я хочу сказать, что я… — она обняла его, уткнувшись в его плечо — Мне страшно, любимый. Эти… ужасающие воспоминания – яд для меня. Он стискивает, сжимает, душит… мешает нам обоим.