Скрипя креслом, горовик встал. Затем, после выполнения столь многосложного действия, он тяжело вздохнул.
— Ну, куда идти? — небрежно бросил он.
Старик указал пальцем в том направлении, где была конюшня и внутренний двор.
— Попёрли! — Дор медленно зашагал к одной из дверей в конце холла, ведущей к месту назначения.
Внутренний двор — именно так называлось пространство между зданием и стеной, за которой шёл другой участок. Он оказался довольно большим и просторным. Темнота скрывала его он глаз обитателей дома. Там на небольшом расстоянии от дома располагалась конюшня, построенная Дором из строительных отходов. Это страшное сооружение выглядело так, будто готово было развалиться в любой момент от малейшего дуновения летнего ветерка. Около конюшни, во внутреннем дворе, стояла повозка с наполовину распряженными лошадьми. Двор отделялся от остальных участков высоким забором, из-за него торчали острые крыши соседних зданий. На заднем дворе росло несколько деревьев, самое большое из них умерло. Стоящее в центре оно уже давно высохло и в любой момент могло рухнуть. Его мертвенный вид придавал окружающему пространству, некую унылость, проявлявшуюся только днем, поскольку ночь тщательно укутывала мертвый ствол, придавая ему таинственную загадочность.
Звёзды мерцали, хорошо освещая темное небо.
В это время Янт ходил взад-вперёд по выбранной себе комнате в правом крыле. В ней была большая двуспальная кровать, не раз служившая ложем для утоления страсти, матрацы были ещё целы и давали возможность спать на ней. Рядом с кроватью стояла старая тумбочка, но вполне приличная, покрытая слоем пыли. У стены располагался видавший виды шкаф с поломанной дверцей, внутри которого, ещё что-то висело.
Открыв окно, юноша стянул с кровати пыльное истлевшее покрывало. Его вместе с постельным бельём он выкинул на улицу через окно. В развалившемся комоде, нашлось стиранное много лет назад постельное бельё, которое он аккуратно расстелил на кровати. Одинокая свеча под потолком тускло освещала комнату. Ещё немного света добавлял красный фонарь, работающий на кристалле и всегда светящий ночами.
Выглянув в окно, юноша вдохнул городской воздух, который ему не очень понравился. Решив помочь Фойдору с вещами, он поспешил покинуть свой покой.
— Аккуратней, аккуратней! — прикрикивал на горовика белый маг, когда тот вынимал сундуки из фургона. Горовик облокотившись на пол фургона одним коленом, поскольку под его весом он мог и развалиться, ставил сундуки на землю.
Где-то во дворе в зарослях у забора одиноко стрекотал кузнечик. Его звук мелодично наполнял ночную тишину, нарушаемую звуками ночного города.
— Ты всё ещё здесь? — юноша подошёл к старику.
— Да, — выдохнул тот, опустив плечи. — Выгружаю.
— Выгружаю я! — буркнул Дор, вынимая последний сундук из фургона.
— Какая хорошая ночь! — Янт посмотрел на звёзды. Наконец-то после долгого переезда юноша мог спокойно отдохнуть, никуда не спеша и не торопясь.
— И не говори, — старик поднял голову. Над ним сияли яркие звёзды. — Как романтично. Вспоминаю свою молодость в Акэндхэме. Я тогда был совсем юн…
— Да, — кивнул Янт. — Романтика.
— А я в молодости любил ковать! — горовик стал на землю обеими ногами. — Какие незабываемые ощущения! Так приятно, когда после удара молота поднимаются снопы искр, освещающие тёмную кузницу. А звук молота. Это вообще… Именно за это я любил посещать кузнечные цеха. Я смотрел как молот покоряет железо. Это настоящий бой! Из смотанных прутов он делает мечи… — он вздохнул. — Моя молодость в хребте Гурда… Какие хорошие воспоминания… Мой первый топор… Мой первый бой… Мы тогда дрались с кочевыми племенами. Какие воспоминания!
Кузнечик по-прежнему стрекотал где-то в кустах у каменного забора, не обращая внимания на восторженные крики горовика.
— Мой первый взмах топором! Первый убитый враг, — воздал руки в небу Дор. — Какие воспоминания! Как я ворвался в ряды врагов, как рубил… Как товарищи кричали свой клич за моей спиной, — горовик резко замолчал и погрустнел. — Но потом… — его руки затряслись, и на глазах выступили слезы. — Кто-то ранил меня. Я плохо помню этот момент. Помню, что я упал, но потом встал и даже убил одного дикаря. Потом я услышал крики товарищей. После этого я несколько месяцев лечился… А потом… — крикнул горовик, — меня исключили из полка! Оказалась, что во время сраженья я был единственный кто пострадал. Никто больше кроме меня не был ранен. И исходя из этого, командиры решили, что я не пригоден для боя. Это был позор. Я покинул хребет Гурда и поехал скитаться. Я долго путешествовал по разным людским городам, зарабатывая кузнечным делом и остановился в Акэндхэме! — выкрикнул горовик. — Моя молодость была загублена!