— Прошу вас! Вопросы здесь задаю я, и это моя работа! Ну? Так вы куда-нибудь отлучались?
Лжелакеи стали пунцовыми, Один из них с видимым смущением пробормотал, что на минутку отлучался в туалет. Второй, еще более багровый, признался, что подбежал к окну, когда раздались крики…
— Но я отошел всего лишь на десять метров…
— Этого вполне достаточно! И, разумеется, вы никого не видели?
— Ну… в общем, нет! Я смотрел в сад…
— А в это время кто-то пришел сюда с ключом от витрины, открыл ее, забрал то, что хотел, и спокойно улизнул? Браво! Хорошенькая охрана! Об этом мы еще поговорим. Пока же надо выяснить, кто имеет ключи…
Ювелир Шоме выступил вперед.
— Хранитель и я. Две связки с тремя ключами. Вот мои. Возможно, кто-то сделал копии. Добавлю, что все это меня удивляет. К чему столько трудов, чтобы украсть только одну драгоценность… к тому же фальшивую!
— А, значит, я не ошибся, когда заподозрил подделку, — вставил Альдо. — Копия действительно прекрасная, но не скрою от вас, друг мой, мне крайне неприятно, что фальшивка занимала почетное место между двумя украшениями, истинность которых подтверждается как самой историей, так и качеством камней…
— Это означает, что вор прельстился блеском! Однако мне непонятно, почему он унес столь жалкую добычу и пренебрег драгоценными подвесками этого господина, — саркастически произнес Лемерсье, тщательно выговаривая все слова. — Или этими великолепными браслетами. Кому они принадлежат?
— Швейцарскому банкиру Морицу Кледерману, — не подозревая подвоха, ответил ювелир. — Сам он отсутствует, но его здесь представляет зять, князь Морозини…
— Неужели? Как интересно! В таком случае в ближайшем будущем нас ожидают долгие и плодотворные беседы…
Глаза у него заблестели, как у кота, увидевшего поблизости упитанную мышку. Он чуть было не облизнулся. Альдо подавил вздох, пытаясь в очередной раз угадать, чем именно он вызывает рефлекторную неприязнь у любого полицейского во всех уголках мира. Естественно, кроме Венеции и Нью-Йорка, где он прекрасно ладил с Филом Андерсоном, шефом местной полиции. Правда, в Лондоне и в Париже он тоже в конечном счете завязал прочную дружбу с суперинтендантом Уорреном и дивизионным комиссаром Ланглуа, но это стоило ему неимоверных трудов. Прямо рок какой-то! С этим Лемерсье он определенно не желал вступать в какие бы то ни было отношения, но следовало ответить на брошенный ему вызов.
— С удовольствием, — заявил он. — Добавлю, что мне хотелось бы узнать, по какой причине эту фальшивую «слезу» допустили на выставку.
— Ваш интерес понятен, но позвольте мне сохранить это в тайне! У нас будут другие темы для разговора. А пока извольте сообщить свои координаты присутствующему здесь инспектору Бону и явиться завтра после полудня ко мне в управление полиции, адрес которого вам сообщат. Ровно в три часа!
— Но послушайте, комиссар, — взорвался Жиль Вобрен, — вы что же, действительно полагаете, будто князь Морозини связан с этой странной кражей или с убийством? Мы все можем поклясться, что он находился в саду вместе с нами… весьма далеко от места преступления… идет ли речь об ударе ножом или о воровстве!
— Это правда! — веско подтвердил Кроуфорд. — Я тоже могу поклясться, как и моя жена… и все прочие…
Лемерсье сморщил нос и неучтиво фыркнул.
— Благодарю вас, но я один вправе решать, какое направление примет расследование. Можно быть преступником, даже не прикоснувшись к орудию убийства или к отмычке! Итак, месье Морозини, я жду вас завтра, как условлено. А вы, господа, не волнуйтесь, ваша очередь тоже наступит!
С этими утешительными словами комиссар Лемерсье нахлобучил котелок и направился в сад к своим сотрудникам, которые опрашивали мелких сошек, так как важные персоны давно были отпущены! Включая, естественно, и защищенного своим дипломатическим статусом посла Внешней Монголии, хотя тот обозвал полицейских «желтозубыми псами» и засмеялся, вернее, залаял в лицо самому Лемерсье!
Глава 2 ПОЯВЛЕНИЕ СТАРОГО ДРУГА
Сверкающий медными заклепками старинный черный лимузин фирмы «Панар amp;Левассор», за рулем которого сидел Люсьен, шофер маркизы де Соммьер, двигался по направлению к парку Монсо. Сидевшая рядом с Альдо Мари-Анжелин замкнулась в совершенно непривычном для нее молчании: обычно она изливала свое негодование многословно, но сейчас не произнесла ничего! Ни единого слова! Держась очень прямо и ухватившись рукой в перчатке за голубую петлю, которая позволяла сохранять равновесие при толчках автомобиля на дорожных выбоинах, она с суровым видом смотрела, как мимо окна проплывает знакомый пейзаж. Альдо сначала немного удивился, но потом возблагодарил Бога за эту милость: он готовился к бурному сольному концерту на тему о нынешних варварских временах, а его наградили божественным безмолвием, и ему даже удалось вздремнуть…