— Обыкновенное любопытство, комиссар. Если бы вы лучше знали нас, Морозини и меня, вам было бы известно, что в нас дремлет и временами просыпается вторая натура, испытывающая острый интерес ко всему, что касается драгоценностей с богатой историей.
— Полагаю, — вставил Альдо, — месье Ланглуа вам кое-что объяснил? Или я ошибаюсь?
— Возможно, — нехотя согласился «дикобраз». — Но вы просто решили заняться поисками настоящего украшения…
— И устроили этот погром? — сказал Альдо, с презрением пожав плечами. — Ланглуа, несомненно, сообщил вам, что мы не грабители.
— Это никоим образом не объясняет, почему вы оказались здесь.
Боясь, что Альдо снова вспылит, Адальбер поспешно заговорил:
— Объясняю. Только что, у леди Мендл, вы неосторожно назвали адрес мадемуазель Отье. Нам не хотелось спать, и мы решили заглянуть в этот квартал, чтобы посмотреть на дом. Мы знаем по опыту, что жилище может очень многое поведать о своих обитателях.
— И что же оно вам поведало?
— Что мадемуазель Отье принадлежит к старинной семье. Это порядочные люди, имевшие определенный социальный статус, но затем фортуна отвернулась от них. В этом доме все вещи ценные и качественные, но они несут на себе следы времени, следы упадка…
— Без отступлений, пожалуйста! Вы приехали, посмотрели на дом… и вошли в него. Почему? Вы позвонили?
— Нет,— злорадно сказала девушка. — Они перелезли через стену. Посмотрите на них. Особенно на их смокинги. Если вы виделись с ними сегодня вечером, то должны были заметить, что одежда у них была более свежей.
Внезапно Лемерсье расцвел, как засыхающая бегония под струйкой воды из лейки.
— Вы совершенно правы! Ну, джентльмены, у ваг оригинальная манера входить в дом! Мой мизинчик подсказывает мне, что вы какое-то время погостите у меня… что бы там ни говорил наш элегантный дивизионный комиссар. Мой мизинчик говорит также, что вы пришли за драгоценностью, которую требует убийца… Обыщите их! — внезапно приказал он своим людям, которые немедленно исполнили распоряжение.
Альдо, стиснув зубы, стерпел это унижение. Ему не впервые приходилось ощущать на своем теле пальцы полицейских, но его возмущала нелепость ситуации, в которую они с Адальбером попали. Естественно, у них ничего не нашли.
— Столько трудов и все зря? — резюмировал комиссар, жестом обводя комнату. — Вы уверены, что не проглотили камень?
Совершенно неожиданно Адальбер расхохотался.
— Что? «Слезу» королевы? Вы же видели, какого она размера! Один из нас к этому моменту уже стал бы задыхаться… Или мы раскололи камень на две части, и каждый взял свою долю? Вам придется сделать нам рентген, комиссар.
— Решение будет принято позже. Уведите их!
Обоих друзей в наручниках повели в сад. Обезумев от ярости, Альдо обернулся к девушке, которая вновь забилась в кресло и сидела, закрыв глаза.
— Чего вы ждете, глупенькая? Скажите ему, что никто не сможет ничего найти, потому что и искать нечего…
— Как это нечего искать? — проворчал Лемерсье.
— Спросите у нее! Несмотря на «страшную усталость», возможно, она найдет силы, чтобы поведать вам свою историю. Она утверждает, что у нее никогда не было «слезы», ни фальшивой, ни подлинной и, следовательно, никаких контактов с Шоме…
— И еще, — проворковал Видаль-Пеликорн, — вам следовало бы взглянуть на портрет, который находится в ее спальне. Кроме того, милая девушка сережку именует кулоном, вот вам предмет для размышления.
— Оставь, Адальбер! — посоветовал Морозини. — Комиссар уверен, что обладает двойным зрением, и верит лишь тому, что сам придумал. Готов держать с тобой пари, что он страстный поклонник Арсена Люпена…
— Я посмотрю, как вы будете смеяться на суде! — прорычал взбешенный полицейский. — На вашем месте я бы задумался об адвокате! Наверное, среди ваших влиятельных знакомых найдется хоть один?
— Даже несколько, но не думаю, что нужно будить их в такой поздний час…
Показная веселость египтолога несколько уменьшилась, когда на улице, где стояли полицейские машины, он увидел свой маленький автомобиль, к которому был нежно привязан.
— Моя машина! — воскликнул он. — Вы же не собираетесь оставить ее здесь?
— Так эта красная штучка принадлежит вам? — осведомился Лемерсье, который вышел из дома, чтобы присутствовать при отправке арестованных.
— Да, моя! И она мне очень дорога!
— Очень хорошо, мы о ней позаботимся! Легри! — позвал он. — Права при тебе?
— Да, шеф!
— Отгони ее в наш двор!
Адальбер с явным беспокойством следил за действиями полицейского, который сел за руль и стал рассматривать щиток приборов. Он с облегчением вздохнул, когда мотор сразу завелся, но при переходе на первую скорость рокот сменился жутким скрежетом.