В один из таких жарких дней случилось, что сломало Симонса. Было часов шесть ил семь вечера. Солнце начало склоняться к закату. В этот день глава Симонсов почувствовал себя лучше. Даже нашёл в себе силы на то, чтобы умыться и побриться. Эллиот стояла у плиты. Вдруг послышался сильнейший детский крик из детской комнаты. Дениэл и Эллиот быстро побежали через весь дом к дочери. Вбежав в комнату, они увидели, как Эльза сидит на кровати и бьётся о подушку головой снова и снова, крича из-за всех сил.
– Снова этот сраный приступ – закричал отец.
Эллиот обняла дочку, чтобы успокоить её. Прислонила её голову к себе и начала мелодично убаюкивать. «Принеси воды в тазике и чистые тряпки на кухне» – скомандовала жена мужу. Симонс вбежал на кухню, вытащил из стола тряпки и таз. Покрутив вентили крана, понял, что воды нет. Дениэл выбежал из дома в сторону сарая. В тени стояла канистра с водой. Он вылил оттуда полтаза воды и побежал обратно. Эльза продолжала кричать.
– Воды в кране нет, я налил из канистры.
– Она же теплая, Денни – искривленным ртом простонала Эллиот.
– А что мне прикажешь делать, Элл? – закричал Симонс и громко ударил стену кулаком.
Эллиот была в шоке от ярости Дениэла.
– Поставь таз на стул и выйди. – спокойным голосом произнесла жена, – Ты пугаешь её.
Около полутора часов Дениэл сидел на кресле возле дома, слушая невыносимый детский вопль. Он вскочил, быстро вошёл в комнату.
– Мы сейчас же перетащим её в яму.
– Что? Нет, она может простудиться в ней.
– Мы перенесём её туда – закричал Симонс изо всех сил, – и ты мне поможешь.
Несколько секунд Эллиот отходила от шока, ведь она никогда не видела мужа таким.
– хорошо, милая? – нежно спросил муж.
Заплакав, девушка кивнула. Времени на кресло не было. Здоровой рукой Дениэл подхватил Эльзу под ноги, а больной придерживал её спинку, тоже самое сделала Эллиот, и они медленно перенесли её к сараю. Девочка все это время кричала, слезы лились ручьём. Симонс спустился в яму, а жена осторожно начала подавать ему ребенка. Когда он полностью взял девочку на руки, больший вес лег на больную руку. От боли у него аж потемнело в глазах, и он шлёпнулся на задницу. Через мгновение, придя в себя, он сел на детскую кровать, положил подушку себе на коленки и уложил дочку возле себя. От такого крика своей дочери у Дениэла тряслись руки, а жена расплакалась, пока стояла над ямой.
– Принеси сюда воды и накрой нас деревянной крышкой, она справа от тебя.
Эллиот спустила несколько бутылок воды, тряпки, несколько одеял.
«Иди домой, милая, отдохни», – сказал Дени жене, пока она накрывала яму крышкой.
Дениэл остался с дочкой наедине в этой сухой яме, накрытой деревянной крышкой. Тонкие полоски света просачивались сквозь щели в дереве. И было видно, как в полосках света танцевали песчинки пыли. Эльза кричала, не переставая, и все время дергала всем телом. Дениэл одной рукой он держал её голову, а вторую положил ей на грудь и все время раскачивался, чтобы успокоить её. Симонс смочил тряпку водой и положил её на лоб. Постепенно почувствовалась прохлада, исходящая от земляных стен. Дочка немного успокоилась- она уже не кричала, а лишь бессвязно стонала. Солнце садилось, и полоски света, которые просачивались через верх, медленно ползли. Тонкий пучок света скользил по краю кровати, затем по темным волосам Эльзы и остановился прямо у неё на глазу. Отец посмотрел вниз и удивился такой красоте. Эльза стреляла глазами во все стороны и затем как будто нарочно посмотрела прямо в лицо своего отца. Дениэл прослезился от увиденного. Её глаза были светло голубого цвета. Словно внутри этой девочки был кристально чистое море, в котором отражается ясное-ясное небо. А глаза- это лишь окошко в её внутренний мир. Самое ужасное то, думал Симонс, что она не может сказать ему, что с неё происходит, что у неё болит, что беспокоит её. Понимает ли она, когда с ней говорят родители? Сколько всего она могла увидеть, сделать, не произойди с ней такого несчастья? В тысячный раз Симонс обратился к небесам, вопрошая, за что ему такие страдания. «Хотите наказать меня – так накажите, а дочь оставьте в покое» – кричал Дениэл в своей голове. Смотря в эти невинные глаза, которые просто сияли под лучами солнца, мужчину посетила такая грусть, что он разрыдался как дитя. Слезы катились у него капля за каплей, и ничего он не мог с этим поделать. Спустя какое-то время они оба успокоились и задремали чутким сном.
Прошло около часа с последнего приступа. И наступил следующий. Боже, Эльзу затрясло так, что Дениэл ели-ели мог удержать её одной рукой. Крик стоял такой, что девочка сорвала голос. А отец, опьяневший от шока и горя, лишь бессознательно менял сухие тряпки на мокрые.