– Почему же ты меня, Варвара Семёновна, дурачком называешь? Не нравится мне такое Говоришь не подумавши. Причём, неоднократно. Если бы ты знала, как я здорово в шашки играю, то не стала бы таких мне определений давать.
– А что, умник, получатся? – она поставила перед Степаном большую миску с борщом и жбан горячего брусничного напитка. – Даже одного не понимаешь, что тебя с твоими заболеваниями самые большие медицинские академики года бы полтора лечили, не менее… До тех самых пор, пока бы не умер.
– Нет патриотизма и гордости в твоих словах за нашу славную медицину, Варвара Семёновна. Плохо это.
– Как есть, так и говорю. Так вот. До той самой поры бы и занимались твоим здоровьем, пока бы ты не помёр. Оно, когда по науке-то врачуют, чаше всего, так и получатся. У них традиция такая… добрая. Кроме всего прочего, сказала я вашему основному командиру, что ты поживёшь у меня месяца три. До весны, получается. Ясно, что и зарплату тебе, какую – ни какую начислят. Они там всё могут. Ты мне за это леденцов французских купишь.
– С леденцами проблем не возникнет и с другими штуками. Другое волнует. Если я буду на стройке отсутствовать, а здесь присутствовать, такое, бабушка, справедливо разве получится?
– А как же! Понятно, справедливо,– старуха достала из сундука старые шашки с доской и положила их на стол.– Поужинаешь, и сыграем с тобой пару партий. Ещё посмотрим, оголец, кто из нас поумней. Я с самим графом Воронцовым играла и даже с товарищем Ворошиловым, с огромным революционером. Так после этого оба на меня в обиде остались.
Конечно, Степан ухмыльнулся. Что ж, пусть старушка потешится. Может пару раз он ей специально и проиграет. Но не больше. Дело принципа.
В общем, провели они между собою двадцать восемь шашечных поединков. Только-то одну из них Степан изловчился свести к ничейному результату. Остальные – проиграл, как в народе говорят, вчистую. И пришлось ему-то и, на самом деле, остаться пожить немного у колдуньи.
Интерес у него к шашкам после этого не только закрепился, но очень даже в развитее определённо вошёл. Даже каким то чемпионом стал.
Такая вот случилась история, не совсем и на сказку похожая.
Вампир Егор Петрович
Как-то раз на электромонтёра Валерьяна уже под вечер поздний да под самым городом, медведь напал. Просто так наскочил на него косолапый, без всяких причин. Валера, молодой, энтузиаст самых ранних пятилеток и разных починов, мирно и тихо, без всякой злобы только что со столба на землю спустился. На нём он провода друг к дружке привязывал и на ролики наматывал. На таких столбах раньше провода и держались разные – и телефонные, и электрические.
Слез, а тут, здравствуйте, пожалуйста – медведь! Причём, с нехорошими намерениями и желаниями.
А ведь к слову-то говоря, Валерьян даже никак не успел хищника обозвать. Наоборот, он ему, хамскому зверю и, видать, не шибко умному, всё же заявил ответственно:
– Э-э, дружок шерстяной и нахрапистый, давай-ка, того, разойдёмся мирно! Меня злить не стоило бы! А то я тебя железякой перешибу, и тебе ведь обидно сделается.
Но такой речи косолапый зверь не понял. Ясно дело, не волшебный был и ни какой там не говорящий. И тут догадался Валера, как бы, окончательно, что пришло ему время, может, и быть, электромонтёром, но только уже не на этом свете.
Когда медведь встал на задние лапы и пошёл на передовика всего местного электроснабжения, тут раздалось такое завыванье, что зверь дремучий на момент оторопел крепко.
Да что уж там скрывать, и Валериану тошнотворно сделалось. А когда появилось перед ними существо, обликом человеческое, но с рожей мертвяка не первой свежести, тут медведь понял, что не прав. Погорячился косолапый, получается. Потому, в целях собственной безопасности, из-под деревянного столба дёру дал.
У Валеры ноги стали, будто каменные, и подумал он с горечью и обидой: «Уж гораздо мне было бы приятней, если бы меня медведь сожрал».
Загвоздка тут заключалась в том, что электрик, много что про вампиров разных слышал и усмехался принципиально над всякими вредными для народа высказываньями такого порядка и нежелательных направлений. А вот сейчас и сам имел полную возможность понаблюдать, будто академик Павлов какой, за повадками неизвестного и не очень симпатичного существа.
– Я хоть и вампир, вурдалак, такой сякой,– отчитался перед Валерой за своё недостойное поведение полуистлевший мужчина непонятного возраста,– но, однако, ты меня особо не опасайся. Веди себя спокойно, с учётом того факта, что я твою никчемную жизнь спас.