На мгновение Федя глаза прикрыл, попытался представить, что там у них получилось, что за город такой. Но фантазии не хватило. Немножко подумал и решился к деду странному по имени и отчеству обратиться.
Ведь они у него точно такие же, если плотник Куцев – один и тот же человек. Только в двух лицах, получается.
– А как бы на тот город посмотреть, Фёдор Пантелеевич! – у парня глаза так и засветились.– Не шибко-то я уверен, что такое мероприятие можно будет организовать. Но интерес у меня сильный к тому проявился.
– Да, запросто, Федя! Пошли-ка вон к той берёзе! Подымай вверх-то ногу, опирайся на неё. Чувствуешь, опору под ногой-то? Вот это одна из ступенек в твоё завтра.
Федя так и сделал. От изумления даже и дышать на целых полминуты перестал. Ведь он второй ногой на следующую ступеньку встал. На невидимую, но надёжную и твердую. Это его нога чувствовала.
Старик жестом заставил его спуститься вниз и сказал, что для безопасности и по справедливости, лично он должен идти первым, дорогу Феде, получатся, показывать-демонстрировать.
Одним словом, так и решили, и зашагали они оба в завтра. Кто бы видел со стороны, как два мужика-то по воздуху в небо идут и делаются невидимками, то, уж точно, заикой бы на всю жизнь остался. Мне вот, правда, и не такое наблюдать приходилось, так я ничего, с пониманием к таким фактам подошёл бы. А других людей жалко, тех, что ни к сказке, ни к реальному существованию не подготовлены.
Ну, ладно, продолжу. А то, может, иным то, очень любопытно узнать, чем же дело-то кончилось. Но я вот утаивать никак от вас ничего не должен и честно признаюсь, что их переход в будущность нормально прошёл. Можно сказать, на очень высоком организационном уровне и без особой паники со стороны молодого Феди.
Правда, кода они вышли-то в завтра, будто бы из подземелья какого, так Федя от удивления, на полном серьёзе, дара речи лишился. Всё разглядывал и дома многоэтажные, и легковушки иностранные, и монументы разные, и, более всего, людей. Вроде бы, они такие же, как и он. Но, если присмотреться – прямо скажем, по его разумению, не совсем в норме, что ли.
Федя с интересом спросил, в каком времени они сейчас находятся. Ему с грустью Фёдор Пантелеевич ответил, что – июнь двухтысячного года, начало двадцать первого века. Дед тут же пояснил, что ему сейчас – ни много – ни мало – а восемьдесят девятый год пошёл. Сообщил, что уже многие из тех его друзей, что город начинали строить на Амуре, давно уже умерли. Да и ему уже не так много осталось по земле-то ходить.
Конечно, Федя, тут же его успокоил, поддержал морально, фактически себя самого. Заверил, что Фёдор Пантелеевич, ещё на вид крепкий старик и лет сто проживёт. Ну, может быть, чуть поменьше – восемьдесят, к примеру. Но тут же отвлёкся от всяких разговоров, по сторонам смотреть.
Вон парнишка идёт, одетый в брюки – не в брюки, в трусы – не в трусы. Да ладно бы так шагал, а ему этого мало, что-то в коробочку говорит, которую, в руке держит, и бормочет. Видать, сам с собой с собой беседу ведёт: «Я вчера такую тёлку снял, что Крокодила жаба задавила».
Не то, что бы жутко Феде сделалось, но страшновато от вида такого паренька, да и слов его, диковатых. Да и девчата больно какие-то не шибко ясные, пупы оголили – и радуются. В общем, все почти что, словно представители самых страшных сказок. А почему-то ещё на его, Федю, с интересом смотрят, ухмыляются.
– Эх, коза меня забодай! – стал сокрушаться Фёдор Пантелеевич,– надо было бы нам в одночасье в супермаркет зайти и тебя переодеть.
– Меня в такое нарядить, что на них надето, никак не можно,– обиделся и даже немного возмутился Федя. – Я же ведь из первых строителей славного города на Амуре, а не пугало на огороде. Такое ведь даже американские буржуи не носят. А если вопрос на этот счёт тобой, Фёдор Пантелеевич, категорично будет поставлен, то я уж лучше побреду в своё минувшее.
– Да пойми ты, голова садовая, – взъерепенился малость его провожатый, – ты же ведь, как есть в галифе и в старых хромовых сапогах, да и рубашка на тебе с непонятной орнаментовкой на воротнике. А на голове что?
– На голове самая, что ни на есть ходовая и щегольская тюбетейка. Из Узбекистана.
– Хорошо, что ты ёщё будёновку на голову не натянул.
– А что? У меня она имеется. Только в ней сейчас больно жарковато было бы.
Понятно, что в некоторой растерянности находился дед Фёдор Пантелеевич. Никак он себя молодого теперь не понимал. Неужели это он сам в давние годы?