На всяких молодёжных собраньях молодого моториста пропесочивали, воспитывали, пугали всяко и разно, а потом маханули рукой. Заместитель начальника стройки сказал:
– А пускай с одной расстаётся, а на другой женится. Молодо – зелено.
Как ни плакала, ни лила слёзы Римма, Ванёк её уговорам не поддался.
Повинился перед бывшей женой, что с косами зелёного цвета, и с другой свадьбу сыграл. На сей раз, скромную, уже не такую молодёжную, со всякими гиканьями и кулачными боями.
Вечером, в то время, как эта свадьба шла, многие заметили, как Рима с горя, видать, бросилась с крутого берега в речную водицу. Утопилась, сердешная. Хотя, стоп, братцы мои! Ошибочно представленье ваше в этом плане получатся. Русалки, как вам должно быть понятно, не тонут. Ведь они – жители воды.
Просто Римма вспомнила, очень даже своевременно, что у неё там, под водой, остался давний знакомый русал Мифодий. Вот она и решила сделать его счастливым, пока не поздно. И после такого случая всем сразу стало хорошо – И Ване, и Марине, и Римме, и Мифодию. А, может, и не только им, многим и остальным другим товарищам. Особливо тем, кто в темноте пугался зелёного цвета. Наверное, те граждане и гражданки по ночам спокойнее спать стали и наблюдать самые разноцветные сны о предстоящем всемирном счастье.
Дорога по льду
Должно быть, вы про знаменитый ледовый переход знаете. Но энто, когда в помощь первым добровольцам-то из Хабаровска по льду амурскому пошли в Комсомольск воины наши, самые настоящие строительные батальоны. Время такое было. В городе не только ведь дома каменные строились, но и дороги железные и шоссейные.
Шагали они трудно, на лыжах. Нелегко было, но, однако весело. Заходили в селенья всякие, разъясняли толково языком и при помочи плакатов русским и нанайским жителям про то, чего и куда идут, агитацию всякую добру вели, концерты выдавали.
Продвигался с ними-то на лыжах замоскворецкого производства и молодой воин, красноармеец Илья Краюхин. Родом и призывом из самой Смоленщины. Издалёка, с глухомани, вот такой-то, западной. Парень он был обычный-то, но трудящийся. Многое там понимал, кумекал по деревяшкам и железякам разным. Но рядовой воин, понятно.
В одном стойбище, в селении нанайском, на ночёвку встали красноармейские строители. После концертов и коротких речёй начальства всякого притомились и жители местные, и солдаты.
После ужина прямо в сельской школе-то, где придётся, красноармейцы ночевать наладились. Тогда подошёл к нему один солидный начальник, из главных строителей, и сказал:
– Тут, товарищ Краюшин, такое дело выдвигается. Надо тебе по ответственной и молодёжной необходимости на недельки две, а, может, и на месяц остаться в этом стойбище-селе. Самый главный и ответственный товарищ из нанайцев очень меня просил выделить в нужную помощь передовому делу не шибко ленивого бойца. Требуется не какую-нибудь избушку на курьих ножках в кратчайшие сроки здесь поставить. Погорела изба, понимаешь, у одного знатного рыбака.
– Оно понятно, товарищ командир. Приказание ваше исполню, как есть! Не ясно одно, куда и как мне после деваться.
– Отставить беспокойства, красноармеец Краюшин! Уверенье даю в том, что и бумага тебе, почитай, заготовлена, что ты исполняешь в таком-то местности самый военный и патриотичный долг. Кроме того, я ведь генерал, а не рыба какая-нибудь.
Военный строительный начальник заверил, что отсюда Краюшина ответственные товарищи доставят потом по назначенью. Ещё признался, что вот, имеется у него задумка в агитационно-политических целях, назло буржуям всей планеты, выписать Ильюхе Краюшину почётную грамоту.
Пусть шпионы, что вокруг вертятся, знают, что по важному приказу и молодёжной отзывчивости красноармеец решительно пошёл на трудовой подвиг.
Они там своих индейцев за изгородью держат, а мы своим малым народностям Дальнего Востока и Крайнего Севера всегда и во всём помогаем.
На том вот и расстались, потому что утром не получилось у Ильи-то пожать руку почти что самому главному из строителей военных, которые шли на подмогу Комсомольску.
Да и он сразу же, после завтрака, в семействе-то знатного рыбака нанайца Никифора Бельды, что пока проживало в немаленьком сельском клубе, принялся за дело.
Был Краюшин на строительстве избы за самого главного. А в помощники ему дали ещё четверых человек: троих молодых совсем и одного, уж больно пожилого нанайца. Он, по причине своей дряхлости, не имел никаких возможностей не только брёвнышко себе на плечо взвалить малое, но даже и молоток в руках держать.