Граф обдумал её слова:
— Скорее, по-другому, — сказал он.
— Но где мне искать его теперь? — страдальчески вздохнула Даша.
— Ну, — Дормедонт Александрович поставил на столик чашку, — в это время суток найти его совсем не сложно — он может быть только в двух местах. И я даже знаю, в каком именно из них.
— А поточнее? — спросила Ксюша, убирая со стола грязную посуду.
— В склепе под усадьбой, где вы с Маном давеча меня закапывали.
***
Ксюша наблюдала, как Даша рыдает в объятьях Ричарда возле каменного саркофага с откинутой крышкой, затем перевела взгляд на скульптуру отчаявшейся женщины и подумала, что часто видела её в своих кошмарах. Если верить её снам, то именно за ней есть проход.
Она снова посмотрела на влюблённых, которые, судя по всему, и думать о ней забыли, и подошла к скульптуре. «Опасно туда лезть, — подумалось ей. — Чего стоит одно только приключение в монастыре».
Тут что-то обожгло ей бок. Она сунула руку в карман куртки и достала оттуда белое перо с кремовыми подпалинами, которое светилось так, словно принадлежало жар-птице. Ксюша дотронулась им до статуи, и та беззвучно отъехала в сторону. Там и в самом деле оказался проход, точно такой же, как она много раз видела во сне.
Пробираться по проходу было не слишком приятно, но и не слишком сложно — перо давало достаточно света. Тот был весьма длинный, и она уже успела потерять счёт времени, когда, наконец, оказалась в небольшой камере, размерами и формами напоминающей часовню на холме над морем.
«А ведь это вполне возможно, — подумалось Ксюше. — Вполне возможно, что я сейчас прямо под той самой часовней».
Она подняла перо над головой, чтобы получше рассмотреть помещение. У стен ровно, так же, как саркофаги в часовне, располагалось два каменных возвышения. А на них… Ксюша поспешно отвернулась, борясь с подступившим приступом тошноты. То, что лежало на каменных столах, судя по платьям и волосам, когда-то, но уже довольно давно, было двумя женщинами.
В этот момент каменная плита в потолке у Ксюши над головой со скрежетом отодвинулась, и в образовавшееся отверстие спрыгнул Дормедонт Александрович во плоти.
— Что Вы здесь делаете? — спросил он. — Во всей округе вряд ли найдется место более опасное.
— Даже монастырь?
— Даже монастырь.
— Вероятно, Вы правы, но у меня есть талисман, — она помахала пером перед носом графа. — Перо хранителя — оно неплохо действует.
— Я и не думал, что Вы так сошлись с Эммануилом, что он позволяет Вам выдирать перья их своих крыльев.
— Я и не выдирала — я нашла его на улице.
— Зачем Вы здесь? — голос графа звучал уже менее напряжённо.
— Я часто видела во сне это место, — сказала Ксюша. — Я хочу понять, почему.
— Ну и как, поняли?
— Почти.
Ксюша подошла к тем останкам, что казались ей более родными, если можно так выразиться. Из груди женщины, в том месте, где когда-то было сердце, торчал костяной нож, испещрённый странными символами.
— Отлично, — пробормотала Ксюша и взялась за рукоять ножа. — Кажется, знаю.
Она в последний раз взглянула на графа и выдернула нож. Останки девушки рассыпались в пыль и Дормедонт Александрович вместе с ними.
Над головой у Ксюши раздался жуткий треск, и она едва успела отскочить, когда левая половина потолка обрушилась.
Девушка обернулась ко вторым останкам. «Это проклятие, оно ведь держит не только стражей, но и Дашу тоже… Она не может рисковать и идти за подругой назад по тоннелю…» — метались в Ксюшиной голове обрывки мыслей.
Она взялась за рукоять второго кинжала и выдернула его. Как и в первый раз, останки рассыпались в прах.
На этот раз Ксюша не стала дожидаться и выскочила в тоннель, ещё до того как раздался треск. Она бежала изо всех сил, а тоннель рушился у неё за спиной, пожалуй, слишком быстро, чтоб она могла убежать. Возможно, поэтому Ксюша почти не испугалась, когда прямо перед её носом обрушился потолок.
«Что ж, — подумала она, — зато теперь они свободны».