У Володи был один знакомый из ОУН, который имел возможность исправить паспорта. Завтра же он решил зайти к нему и попросить содействия с обновлением паспортов тёщи и жены. После этого решения, он спокойно уснул.
Утром он встал пораньше, чтобы не отвечать на докучливые вопросы жены - "куда и зачем", взял документы жены и тёщи и направился в Управу, где его знакомый занимал какой-то важный пост. Домой он вернулся уже после обеда. Переоделся и зашёл в комнату. Тёща с Дорой перебирали детскую одежду, в поисках что ещё можно одевать, а что можно снести на базар и поменять на в какие-то продукты. Лизочка читала очередную книгу, а мальчики, как всегда, против кого-то воевали. Дора сразу же заметила перемену на лице мужа. Он был расстроенный и какой-то подавленный
- Что-то случилось? - спросила Дора.
- Не обращай внимания. В наше время всегда что-то и где-то случается каждую секунду. И, как правило, что-то плохое.
- Ну достаточно, не рви сердце, расскажи.
- Вчера мне подсказали, чтобы я пришёл к Онищенко, ты его знаешь, он сейчас в Управе ведает каким-то там культурным центром в городе. Знакомый мне сказал, что вроде бы, тот может посодействовать выправить паспорта и посоветовал к нему обратиться.
- Но это же опасно, это фальшивка! - запротестовала тёща.
- Не намного опасней, чем иметь в наше время паспорт с "пятой графой" - ответил он.
- Мама, погоди. Да, ты прав, - согласилась Дора.
Они обратили внимание, что Лиза прислушивается к их разговору.
- Лиза, - обратилась Дора к ней, - иди в детскую, посмотри, чтобы мальчики не шалили.
Та недовольно встала и с книгой ушла в детскую.
- Теперь расскажи, что он тебе ответил?
Володя не знал, как из себя выдавить. "В конце-концов я обязан это сказать" подумал он и выпалил одним духом:
- Он сказал, что тебе выправить паспорт можно. А вот ей, - он повернулся к тёще, - нельзя. И никаких уговоров.
Женщины стояли растерянные и подавленные:
- Ну что же - сказала тёща, - хорошо хотя бы один паспорт и то хлеб.
- Я без мамы не согласна. Я её не брошу, - решительно сказала Дора.
- Доченька, подумай, что ты делаешь. Ну уеду я одна в Германию, устроюсь, а потом напишу и ты приедешь ко мне. А там и ты устроишься, смотришь и деток с Володей заберём. Ну, что нам ещё надо?
- Нет, мама. Мы останемся сидеть на антресолях до конца. Всё-таки прошло много времени и что-то, наверное, изменится. Вчерашней проверкой полицаи убедились, что нас тут нет.
В комнату постучала баба Нина:
- Ида, посмотри, я ещё кое-что нашла из одежды. Может завтра на базаре что-то и сменяем?
Женщины начали копаться в вещах, ещё раз определяя, что пойдёт, а что уже не годится. Это хоть как-то отвлекло их от тяжёлой действительности.
Глава 9
Наступил декабрь. Скрылись под снегом уродливые шрамы взорванных домов. Улицы никто не чистил. Посредине были протоптаны дюдьми узкие дорожки, по которым пробегали по своим делам редкие прохожие.
Время тянулось медленно. Город опустел. Редкие прохожие спешили закончить свои дела до комендантского часа и незаметно проскользнуть по улицам, покрытым битым кирпичом и мусором. Стараясь не попадаться на глаза патрулям, они осторожно пробирались по улочкам и проходными дворами. При первой же опасности ныряли в подворотни и переулки и прятались там, избегая выходить на открытые места и площади.
Круглосуточно немцы и полицаи настырно и скурупулёзно продолжали по доносам и домовым книгам выслеживать евреев, уклонившихся от явки по приказу. Отлавливали их и вывозили в Бабий Яр на уничтожение. Все основные улицы были перекрыты. На перекрёстках были установлены шлагбаумы и форпосты. На базарах, единственных источниках, где можно было ещё что-то купить или обменять что-нибудь на продукты, устраивались неожиданные облавы и проверки документов. Людей, как скот, заталкивали прикладами в грузовики и вывозили или в Германию или на уничтожение в Бабий Яр.
Ида и Дора безвылазно сидели у бабушки Нины в комнате, готовые в любой момент забраться на антресоль. Самого маленького, годовалого Семёнчика, Дора кормила грудью. Володя, как мог, занимался детьми. Школы не работали и ему в этом нелёгком деле помогала старшенькая Лиза. Она читала Антоше и Кольке детские книги, пытаясь научить их освоить азбуку. Они с удовольствием слушали её чтение, рассматривали картинки, но от обучения увиливали. Видно, что для освоения науки они ещё не доросли. Больше всего мальчики любили возиться со своими игрушками. Ничего другого для них не существовало. Они потихоньку пыхтели, вырывая друг у друга почему-то обязательно понравившуюся обоим игрушку. Если возня угрожала перейти в драку, Володя подходил к ним и молча рассаживал их в коридоре на разные сундуки. Вскоре мир между ними восстанавливался. Было бы так и у взрослых!
А взрослые, о чём бы ни говорили, но всякий разговор начинался и заканчивался одним - Бабий Яр.
Фото 16. Форпост на перкрёстке. На тротуаре немцы обыскивают прохожих.
Никто не беспокоил, притаившуюся семью. Появилась слабая надежда на то, что всё потихоньку забудется и благополучно закончится.
Кто же мог знать, что дворнику их дома уже давно, ещё с довоенного времени, приглянулось Дорочкино пианино. Ему очень хотелось научиться играть на нём гопака. Особенно, как выпьет - ну, просто, невтерпёж! Долго ходил он кругами, высматривал и видно, всё-таки, что-то заметил через занавески. А может, как-то по другим приметам прознал, что в квартире кого-то прячут. Пошёл он, продажный, в полицию и очистил там свою иудовскую душонку, - мол, как же так, всех евреев забрали, а в этой квартире остались. Непорядок, надо исправлять упущенное, подчищать! А там среагировали быстро.
Утром Володя открыл почтовый ящик и увидел внутри какой-то листочек. Взял он его в руки - и как змея ужалила! Это была повестка о добровольной явке завтра с утра бабушки Иды и Доры в Полицейскую управу. В случае неповиновения их доставят под конвоем.
Не забыли и благополучно не кончилось! У зверей аппетит только разгорелся. Что было делать? Не явиться? Придут сюда, увидят детей и заберут вместе с ними. В повестке была указана дата - на завтра. О детях ничего не сказано, значит, дети останутся дома с Володей. Собрались бедные женщины, посидели, поплакали. Покормили детей и уложили их спать.
* * *
Дору и бабушку Иду забрали, именно забрали, а не арестовали, в тот же день поздно вечером. Семья только собралась к столу на скудный ужин. Неожиданно в дверь загрохотали чем-то тяжёлым. Потребовали открыть немедленно, иначе пригрозили взломать замок. О том, чтобы спрятаться, не могло быть и речи. Хорошо, что уложили детей спать в комнате у бабушки Нины в маленьком чулане с окном во двор, строго приказав им не шуметь, а сами рассположились до утра у себя в комнате. Чего уж прятаться! Всё равно завтра утром пойдут в полицию.
Пришлось открывать. В коридор вошли, не здороваясь два полицая, наполнив воздух запахом сивухи и махорки. Старший из них, потёр остывшие руки, подышал на них и полез во внутренний карман шинели. Вытащил смятую бумажку, расправил её в руках:
- Которые тут будут, - он поднёс бумажку поближе к лампе и по слогам прочитал, - Лорман Дора и Лорман Ида?
Дора, в душе давно уже ожидавшая этого часа, встала и произнесла спокойным голосом:
- Я Лорман Дора.
Ида, изменившись в лице от страха, сгорбилась и чуть слышно прошептала:
- Я, Лорман Ида, её мама, - показывая на Дору, вроде это могло что-то изменить.
- Собирайтесь, пойдёте с нами, - хриплым, с перепоя голосом, сказал старший.