Выбрать главу

Снаружи, в ночном полумраке, на земле лежит Корвус; его неподвижную фигуру освещает лишь уличный тусклый фонарь.

Моё сердце замирает.

Она не могла его убить.

Она не посмела бы его убить.

Корвус и Эмили правы.

Элизабет необходимо остановить. И если не получается по-хорошему, то придётся применить силу.

И чем быстрее, тем лучше.

Месяц на небе освещает лужицу крови. Ещё одно недоброе предзнаменование.

Глава 10: Гори, ведьма!

Корвус лежит на асфальте и сплёвывает кровь.

Он дышит! Он жив!

Но стоит мне броситься к нему, как у меня на пути встаёт Элизабет.

— Дай мне пройти, — рычу я, но она и не думает подчиниться.

В этот момент ко мне подходит Кайл, и я вижу, как его глаза горят решимостью.

Однако, похоже, Элизабет нисколько не впечатлена.

— Ты действительно хочешь встать у меня на пути? Шутишь, наверно? Да ты посмотри на себя, позор рода инквизиторского! — насмехается она над Кайлом.

Я знаю, что она обладает чудовищной силой, но сейчас я надеюсь, что Кайл сможет помочь мне её одолеть.

— Ты ничего не можешь со мной сделать, ведьма, — произносит Кайл, и на лице его расцветает самодовольная ухмылка.

— Ты меня недооцениваешь.

Одним резким движением она распарывает Кайлу горло своими длинными ногтями.

У него не было ни малейшего шанса среагировать.

Кровь брызнула во все стороны.

Кайл растерянно смотрит на Элизабет и лихорадочно открывает рот, тщетно пытаясь вдохнуть воздух.

А затем его тело падает на землю, и кровь из разорванной раны вытекает на асфальт.

Я в ужасе прижимаю ладонь ко рту; такой жуткой смерти не заслуживал даже Кайл.

— Ты же моя тётя! Зачем ты всё это делаешь?! Ты убила моих родителей!

Мой голос полон отчаяния.

Однако на лице Элизабет не дрогнул ни единый мускул.

Только глаза были полны отвращения и ненависти.

— Мы с твоей матерью всегда друг друга ненавидели. Но если тебе так уж интересна истинная причина… Вот она — лежит перед тобой и истекает кровью.

Она кивает на труп Кайла.

Его лицо теперь потеряло все краски, а из уголка рта, перекошенного от ужаса, на ключицу стекает ручеёк крови.

— Вы, ведьмы, беспечны и неосторожны; приманиваете подобную нечисть. А у меня нет никакого желания вновь подвергаться гонениям.

И это всё?

В этом причина всех её поступков?

Она предаёт остальных ведьм, чтобы самой остаться в безопасности?

Почему-то меня это не удивляет.

— И ты просто-напросто решила всех убить? — бросаю я ей в лицо.

А Элизабет лишь усмехается.

— Именно так. И ты станешь следующей.

Элизабет хватает меня за руку, и не успеваю я моргнуть глазом, как мы оказываемся в моей комнате.

Я не понимаю, что она задумала.

— Зачем мы здесь? Что ты собираешься делать?

Я пытаюсь вырваться.

Бесполезно.

Как я могла только подумать, что у меня есть шанс против одной из первых ведьм в мире?

— История повторяется, моя дорогая племянница. К полуночи всё будет закончено, и Салем вновь станет свободным от ведьм.

Она вытягивает руку и делает резкое движение; моя комната вспыхивает, как облитая бензином.

Я чувствую привкус пепла на языке и ощущаю кожей жар пламени.

Магический огонь распространяется быстрее обычного, и спустя несколько мгновений Элизабет исчезает, оставляя меня одну.

Мне кажется, что я вернулась в прошлое.

В день, когда в пожаре погибли мои родители. Все воспоминания нахлынули и грозят утянуть меня с собой.

Несколько секунд я не могу пошевелиться; страх сковал меня с ног до головы.

Нет, я не могу сдаться! Дом уже наполовину в огне, и где-то здесь должна быть Сара!

Я не смогу потушить пламя магией — сила Элизабет слишком велика, и я не способна с ней тягаться.

Телепортироваться я тоже не могу: Элизабет словно накрыла меня невидимым куполом, и я угодила в ловушку, которая высасывает мои ведьминские силы.

— Сара, где ты?!

В ответ я не слышу ничего, кроме треска огня.

Даже если я её найду, как мы сможем выбраться отсюда живыми?

Я направилась к комнате Сары, кашляя от разъедающего лёгкие дыма.

Позади меня ломаются перекрытия и рушится крыша, отрезая путь к отступлению.

Дверная ручка раскалилась, и вместо того, чтобы схватиться за неё, я выбиваю дверь.

Сама удивляюсь, откуда во мне столько сил.

Черный дым и жар бьют мне в лицо, как раскаленный кулак.

В комнате воняет обгоревшей плотью и волосами.

— Сара?

Мой голос срывается.

Вся комната окутана пламенем, и я понимаю, что опоздала.

Сара мертва.

И в этом только моя вина.

Осознание этого накрывает меня с головой.

Из глаз льются слёзы, и я падаю на колени.

Вся моя семья мертва.

Все, кроме Элизабет, мертвы!

Лучше бы и она тоже сдохла!

Дым застилает глаза, и жара становится невыносимой.

Ты победила, Элизабет.

Ты получила то, чего хотела.

Я сдаюсь и опускаюсь на раскалённый пол.

Внезапно раздаётся громкий треск, дом накреняется, и часть крыши рушится окончательно.

Я слишком слаба, но всё равно пытаюсь отползти в сторону.

Сара бы этого хотела.

Она бы сказала, что я должна сражаться. Что никому не станет легче, если я здесь умру.

Через стену огня, пылающего на кухне, я вижу, как в стену дома въезжает машина и пробивает её насквозь.

Это ещё что такое?

Не успеваю я как следует поразмыслить об этом, как ко мне приближается размытая фигура и тянет меня за руку.

— Мы должны отсюда выбираться! Скорее!

Я узнаю голос Эмили.

Я собираю в кулак последние силы, и мы с ней выбегаем наружу через пробитую кирпичную кладку прежде, чем дом рухнет окончательно и похоронит нас под обломками.

Оказавшись на улице, я оборачиваюсь и смотрю, как моя жизнь в последний раз вспыхивает и оседает на землю пеплом и пылью.

* * *

Я прихожу в себя в постели в особняке Корвуса.

Первое, что я осознаю, это то, что в доме стоит полнейшая тишина. В комнате светло, и я замечаю, что шторы на окнах распахнуты.

Я встаю с кровати, и воспоминания о прошлой ночи возвращаются.

Пожар.

Элизабет.

И… Сара.

Она мертва.

Я прижимаю ладонь ко рту, но не могу сдержать крик боли. Это не физическая, телесная боль; она душевная, сидит глубоко-глубоко внутри и разъедает, как кислота.

Корвус вбегает в комнату с обеспокоенным выражением лица.

Он вновь укладывает меня на кровать и садится рядом.

— Абигейл, как ты?

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и смотрю на него.

Корвус выглядит вполне целым и здоровым; наверно, Эмили его вылечила. За исключение красных глаз, чёрных волос и заострённых клыков, всё по-старому.

— Ты в порядке, Корвус? — дрожащим голосом спрашиваю я.

— Да, да, со мной всё хорошо! А как ты, Абигейл? Ты сама в порядке?

Его голос полон тревоги и боли.

— Нет. Я не в порядке. Ничего не в порядке.

Корвус берёт меня за руку, и я снова начинаю плакать.

Мне не нужно ему ничего объяснять. Он всё понимает без слов, и мне нравится тепло его объятий.

Он — всё, что у меня осталось, и он меня понимает.

И гораздо важнее то, что я сама себя, наконец, понимаю.

Вот что мне нужно.

Не быть одной.

Я больше не хочу быть одинокой.

Не хочу.

* * *

Несколько часов спустя я стою на кухне Корвуса и смотрю в окно.

На Салем опустился первый снег, как огромное холодное одеяло. Скоро Рождество, но у меня нет причин радоваться его наступлению.