Конечно, при условии, что Джули поступит…
— Пока нет, но по этому поводу я не волнуюсь.
Я сажусь за стол и намазываю себе тост маслом.
— Да уж, с твоими оценками можно не переживать за поступление, — смеётся тётя.
А я ведь имела в виду, что у меня есть и более серьёзные проблемы, из-за которых стоит поволноваться.
Собственно, я вообще не хочу о них думать, но стоило тёте упомянуть слово «проблемы», и я уже не могу выкинуть эти мысли из головы.
— Что вообще произошло в тот день, когда умерли папа и мама?
Вопрос вырывается сам по себе, и я замечаю в тётиных глазах испуг. Вероятно, настолько внезапная смена темы разговора застигла её врасплох.
— Абигейл… Почему ты об этом сейчас заговорила? Уже столько времени прошло.
Она переводит взгляд на окно и смотрит вдаль. Интересно, о чём она сейчас думает?
— Я хочу знать правду. Я уже достаточно взрослая… И их смерть не даёт мне покоя.
Сара прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня, а затем решительно ставит стакан с соком на стол.
— Ты права. Ты уже достаточно взрослая, и я это понимаю, — она глубоко вздыхает. — Ты знаешь, что мой брат и его жена погибли в огне. Полиция так и не узнала, откуда возник пожар в жилом здании.
Я снова задумалась над этим. Неужели не странно, что моя мать — ведьма — погибла в якобы случайном пожаре? Если она, конечно, действительно погибла…
Элизабет Уиллоус, ведьма, проклявшая Корвуса и наделившая меня даром путешествия во времени…
— Да, и мне только чудом удалось спастись из того пекла, — произношу я тихо.
Несмотря на то, что прошло уже столько лет, я отчётливо помню и дым, и пламя. Словно эту картину выжгли у меня в подсознании. Буквально.
— Да, так и было. Бóльшего я и сама не знаю, Абигейл. Тела твоих родителей были опознаны, и никто не сомневался, что в том пожаре невозможно было выжить.
Я вскинула на тётю глаза. Никто не сомневался? Значит, она действительно мертва? Или это какой-то трюк, уловка? Но зачем ей тогда притворяться мёртвой?
Теперь я сбита с толку ещё больше, чем прежде. И что самое неприятное — я заставила тётю Сару плакать.
— Прости меня, — я обнимаю тётю и отвожу в её комнату, затем возвращаюсь к себе и сажусь на стул. Я не понимаю, что чувствую. Когда я была маленькой девочкой, родители были для меня всем.
Но столько всего изменилось, и я не знаю теперь, что и думать…
Я встаю и иду к комнате Сары. Стучу в дверь, но она не открывает. Нет, я не могу оставить её одну! Я осторожно приоткрываю дверь и вхожу в комнату.
— Знаешь, что самое странное? Я никогда не хотела детей.
Сара стоит у комода и держит в руках фотографию в рамке.
— Но когда… Ты понимаешь… Я просто хочу, чтобы ты знала, Абигейл: я очень рада, что ты есть в моей жизни.
Я быстро подхожу к тёте и крепко её обнимаю. Нам обеим это сейчас очень нужно.
— Спасибо, Сара. За всё.
Я не помню, говорила ли ей когда-нибудь эти слова. Наверно, мне всегда казалось, что это само собой разумеется. Но сейчас я знаю, что должна произнести их вслух.
— Извини, что заговорила о маме и папе.
— Не надо извиняться. Ты имеешь полное право о них говорить.
Она ещё крепче прижимает меня к своей груди, и у меня по лицу начинают литься слёзы.
— Я рада, что у меня есть ты.
Я улыбаюсь, слыша эти слова. Я не одна. Я не одинока.
* * *
Позже я собираюсь к Корвусу, чтобы обсудить с ним догадки о моей матери и рассказать о том, что она умерла при пожаре. Корвуса это не очень радует; оно и понятно.
— Огонь вполне способен убить ведьму. И если твоя мать сейчас действительно мертва, то у нас не осталось никакой надежды вернуться в XVII век и избавить меня от проклятия.
Во взгляде Корвуса смешиваются гнев и разочарование. Я сажусь на роскошный диван и наблюдаю, как он нетерпеливо расхаживает по комнате.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем, Корвус, — пытаюсь я его успокоить.
— Ты всегда так говоришь! — поворачивается он ко мне. — Но мы должны что-то, наконец, сделать! Я чувствую, что проклятье с каждым днём становится всё сильнее.
Он нервничает из-за скорого захода солнца. Его можно понять: весь день он сидит в четырёх стенах, а ночью может, сам того не желая, превратиться в зверя. Меня бы это тоже раздражало.
— А что насчёт заколдованного камня? Может, я могу попытаться сделать такой же?
А что? Неплохая идея! Я даже сама начинаю немного гордиться своей задумкой.
— Не знаю. Заклинание было очень сложным; к тому же, я его не знаю.
Корвус, наконец, перестаёт сновать по комнате, как лев в клетке, но руки его по-прежнему дрожат.
— Идём. У меня есть кое-что для тебя.
Я хмурюсь, но поднимаюсь и следую за ним через пол-особняка. В большинстве комнат я никогда не была, поэтому даже не догадываюсь, куда он меня ведёт.
Наконец, мы входим в просторную комнату, в центре которой стоит огромная кровать с балдахином. Это спальня Корвуса?
— Ого! Твоя спальня выглядит, безусловно, не… не так, как я себе её представляла.
Он улыбается мне с заносчивой гордостью. Окна от пола до потолка завешены тёмно-синими шторами. А ведь и правда — все комнаты в доме затемнены плотными занавесками.
Корвус подходит к комоду и выдвигает верхний ящик.
Я вижу, что в нём лежат и переливаются всевозможные драгоценные камни.
— Они все настоящие? — удивлённо спрашиваю я.
— А ты как думаешь? Конечно, настоящие. Мой отец оставил мне небольшое состояние. Даже если я и не хочу иметь с ним ничего общего, я рад получить наследство.
Теперь, по крайней мере, ясно, как он всё оплачивает. Камней в ящике столько, что явно хватит на долгие-долгие годы безбедного существования.
— Они, безусловно, стоят целого состояния.
Я никогда не интересовалась ювелирными украшениями, но даже я сейчас очарована великолепием камней.
— И дело не только в их стоимости. Мой отец собрал эту коллекцию, зная их потенциальную силу. Большинство из этих камней бесполезны в теперешнем состоянии, но чуть-чуть колдовства — и их силы раскроются.
Вот как? Кто знает, может какой-то из этих камней — решение всех наших проблем?
И тут мне в голову приходит вопрос, над которым я прежде не задумывалась.
— Значит, твой отец тоже знал о ведьмах? — спрашиваю я. До этого момента я почти ничего не слышала о семье Корвуса. Корвус слышит мой вопрос и морщится.
— К сожалению, да.
Он больше ничего не говорит, но я и сама уже начинаю понимать.
Корвус жил в XVII веке; если принять во внимание его последнюю реплику, думаю, не ошибусь, если предположу, что его отец был замешан в каком-то суде над ведьмами.
— Кажется, я понимаю. Извини.
Он кивает и продолжает рыться в ящике. Похоже, он считает эту тему закрытой.
Наконец, он вытаскивает цепочку, на которой висит большой красный камень.
Родонит!
— Это тебе. Не знаю, зависят ли твои силы от размера камня, но попробовать ведь стоит, да?
С этими словами он застёгивает цепочку у меня на шее.
— Он не только защищает от внезапных и случайных прыжков во времени, но и обладает целебными свойствами.
Я подношу камень к глазам и рассматриваю его. Обычно я не ношу украшения, но для этого сделаю исключение. К тому же, выглядит ожерелье симпатично.
— Почему бы не взять сразу все камни? Я была бы просто офигенной ведьмой! — тихо смеюсь я.
— К сожалению, их нельзя совмещать. Чтобы активировать и усилить одну способность, приходится снять камень, обладающей другой способностью. Иначе ни один из них не будет работать.
Ну да, иначе всё было бы слишком просто…
— К тому же, далеко не все из них были, так сказать, «активированы» моей подругой-ведьмой.