Мы все были сильно удивлены: что с ним случилось? — огорченные, что винт не мог состояться.
На другой день Попов пришел ко мне и извинился, что вчера ушел, рассказал: Олимпиадой Михайловной звали его мать4, давно умершую. В день ее кончины она просила его ежегодно совершать заупокойную литургию и панихиду. Он дал в этом ей слово и ежегодно исполнял, но вчера — день ее смерти — он совершенно забыл об этом, а потому и не исполнил своего обещания.
Все присутствующие не знали имени и отчества его матери, а тем более не знали о его обещании, данном ей в день кончины.
ГЛАВА 14
Окончившийся 1889 год был во всех отношениях для меня весьма благоприятен: в Московском Торгово-промышленном товариществе я получил возможность работать без всякого вмешательства других лиц, стоящих в Товариществе по положению выше меня. В сентябре купил дом на углу Денисовского и Токмакова переулков у М. Д. Четверикова, оказавшегося моим родственником, чего до покупки не предполагал. В мои юношеские годы пришлось жить недалеко от этого дома; когда бы я ни проходил мимо его, всегда любовался им: густая растительность, состоящая из старых дубов, лип, лиственниц, каролиновых тополей1, между которыми росли густые, запущенные кусты сирени, жасмина, жимолости, образовавшие как бы непроходимые дебри, которые окружали старый белый дом с колоннами, с мезонином крестообразной формы, с круглыми обширными рамами. Владение по улице было окружено забором на каменном фундаменте, со столбами из белого камня, с железными толстыми решетками, торчащими вверх пиками, и тяжелыми широкими воротами. Весь вид его изображал старую заброшенную усадьбу в захолустной губернии.
Дом долго не был обитаем; когда я купил его, у него уже две колонны упали, на мезонине штукатурка потрескалась и обвалилась, стекла в ветхих рамах были покрыты пятнами грязновато-фиолетового оттенка от выгорания на солнце, и, покупая его, я считал, что он сделан весь из дерева. Года за два до покупки интересовался узнать, продается ли он. Получил ответ: продается за 200 тысяч рублей. Это для меня было дорого, и я оставил мечту о приобретении его. Случайно узнав от своего знакомого С. И. Перлова, что он продается за 50 тысяч рублей, я немедленно его купил.
В «Историческом вестнике»2 была помещена статья, кажется, в год моей покупки, что этот дом некогда принадлежал известному писателю Денису Фонвизину, почему переулок назван Денисовским, но мой тесть, Н. А. Найденов, которому я дал прочесть эту статью, утверждал, что это не так: наименование переулок Денисовский получил от бань, принадлежащих купцу Денисову, но что этот дом принадлежал Фонвизину не писателю, а известному декабристу3.
Еще третье, важное для меня событие: вошел директором в Товарищество Н. Разоренова и М. Кормилицына, получив за организацию этого Товарищества на 100 тысяч паев. Следующий, 1890 год мне принес много интересной работы, которой я отдавался с большой охотой, не жалея сил, и от этого года у меня остались в памяти некоторые эпизоды из моей жизни и жизни некоторых других лиц, с которыми волею судеб мне пришлось иметь общение.
Однажды я был приглашен на обед к А. А. Майтову, где, понятно, встретил Н. И. Решетникова. По лицу милой хозяйки Софьи Владимировны было заметно, что она чем-то была озабочена, и в конце обеда она обратилась ко мне: «Скажите, пожалуйста, Николай Александрович! Мы хотим продать дом на Софийской набережной4; мужу за него дают триста тысяч рублей. Как ваше мнение: продать ли его, не дешево ли это будет?» — «Продайте, — ответил я, — по-моему, цена хорошая! Тем более, что в доме вашем не имеется канализации и спускаются все нечистоты в поглощающие колодцы, а по городским обязательным постановлениям делать этого нельзя. Вас заставят сделать бетонированные ямы, и нечистоты придется вывозить, а это обойдется чрезвычайно дорого». Это было в то время, когда городским головой был Н. А. Алексеев, старающийся всеми силами уничтожить поглощающие колодцы.
Софья Владимировна за совет поблагодарила. Вдруг Н. И. Решетников обращается к ней: «Вы хотите продать свой дом за триста тысяч рублей? Да что вы! Я сейчас же готов вам дать за него триста тысяч рублей! Николай Александрович ошибается: ценность земли в Москве неимоверно дешева, найдете ли в каком-нибудь из больших городов Европы стоимость земли в пятьдесят-сто рублей за квадратную сажень, везде стоит по несколько сотен рублей, а то и тысяч!»
14-1
Каролиновый (каролинский) тополь — одно из названий дельтоидного тополя (лат. Populus deltoides), завезенного в конце XVIII в. в Европу из Северной Америки, из штата Северная Каролина. В Москве до сих пор распространена именно эта разновидность тополя.
14-2
«Исторический вестник» — ежемесячный историко-литературный журнал, издавался в Петербурге в 1880–1917 гг.
14-3
Версия о принадлежности усадьбы на углу Токмакова и Денисовского переулков (ныне д. 21/2) драматургу Д. И. Фонвизину была высказана журналистом Д. А. Покровским (см.: Покровский Д. А. Очерки Москвы // Исторический вестник. 1893. № 6. С. 762), но документально не подтверждена. Свое название Денисовский пер., именовавшийся до середины XVIII в. Голландским, получил, видимо, от фамилии владельца торговых бань Д. И. Денисова, который владел здесь участком земли на берегу р. Чечеры. См.: Цветков В. Д. Старая Басманная слобода в Москве с историческим и археологическим описанием приходского (Никитского) храма // ОПИ ГИМ. Ф. 104. Ед. хр. 6. Л. 258–260. Точка зрения о принадлежности усадьбы декабристу М. А. Фонвизину также не подтверждена. См.: Тыдман Л. В. Современные методы учета усадебных комплексов // Русская усадьба. М., 1997. Вып. 3 (19). С. 81–96; ЦАНТД. Басманная часть. Д. 606–610/ 431–435.
14-4
С. В. Майтова владела домом № 26/1 по Софийской набережной, который был продан в 1898 г. В. А. Бахрушину для устройства Вдовьего дома на 450 бесплатных квартир с комплексом детских учреждений. Здание сохранилось.