Надежда была слабенькая, ничтожная, и, конечно же, не оправдалась. Ничего странного дворник не видел. Обычное субботнее утро, ничем не отличающееся от других таких же, разве что презервативы на ветках висят, да все кусты вокруг фонтана загажены.
— И часто на Дворцовой такие представления?
— Часто. Летом почти каждые выходные. Я ходил. Танцы, красиво. Музыка красивая. Потом плохо. Пьют, дерутся, наркотики.
— Вчера тоже ходил?
— Нет, вчера нет. Больше не интересно.
Брагин посмотрел на часы и подошел к участковому, перебравшемуся в тенек поближе к деревьям.
— Хоть Питер и северный город, а летом в нем жарко, — пробормотал Васильич, промокая платком вспотевшее лицо.
— Что-то трупологи задерживаются, — заметил Брагин, оглядываясь.
— Да, должны уже быть здесь, — подтвердил участковый, обмахиваясь папкой с протоколами, но вдруг сделал испуганное лицо и отскочил в сторону.
— Шайтан!
Кусты сирени заколыхались, затрещали сломанные ветки и из зелени выглянуло круглое очкастое лицо. Затем из раздвинувшихся кустов навстречу Брагину шагнул большой, грузный, но довольно подвижный мужчина лет пятидесяти с чемоданчиком в руках.
— Тьфу ты! — выругался участковый. — Так ведь и заикой стать можно. Фишман, ты когда-нибудь научишься по-человечески появляться?
Судмедэксперт, по своему обыкновению срезавший путь по газонам, удивленно уставился на Брагина. Улыбка стала еще шире.
— Сергеич, здорово, старый! Вернулся, значит? Сейчас в лучшем виде оприходуем твой труп!
— Это не мой труп, — хмыкнул Брагин, пожимая протянутую руку.
— Я в том смысле, что дело твое в лучшем виде…
— И дело не мое, — перебил его Брагин, — а вот того молодого человека со смартфоном.
— А ты, значит, энтузиаст-тимуровец Не-Могу-Спать-Когда-Другие-Работают?
— Можно и так сказать.
— Не сидится на пенсии? Или, думаешь, это как-то связано… — уже серьезнее спросил Фишман.
— Вот ты мне и скажешь, связано или нет.
Брагин подхватил судмедэксперта под руку и потянул к нарисованному на фонтане смайлику.
— Михаил Натанович, — послышалось сзади укоризненное. — Я вас жду-жду, а вы со старыми знакомыми беседуете.
Кравченко возмущенно постукивал пальцем по экрану смартфона.
Фишман не стал спорить, молча накинул одноразовый халат и поманил за собой Брагина несмотря на протесты следователя.
— Идем-идем, все равно потом придется тебе заново рассказывать.
Спустя полчаса судмедэксперт разрешил унести тело. Предварительные выводы были довольно скромными. Ни документов, ни телефона, ни каких-либо других вещей, по которым можно было опознать девушку, у нее не нашлось. Единственная зацепка — бирка на платье, из которой следовало, что оно принадлежало ООО «Карнавал-студия». Смерть наступила от полуночи до двух ночи, точнее Фишман обещал сказать после вскрытия. Следов насилия на открытых частях тела не заметно, ни ссадин, ни гематом. На локтевом сгибе левой руки след от укола. Сама ли она его сделала или кто помог, до вскрытия судмедэксперт сказать затруднялся, как и о том, какое вещество содержится в шприце.
— Основная версия — самоубийство, — заявил Кравченко, дослушав доклад. — Ее и будем придерживаться. А домыслы насчет убийства — из области фантастики.
Он повернулся к Фишману:
— Сегодня успеете с заключением?
— Надеюсь, — вздохнул судмедэксперт. — Мне затягивать никакого резона нет, у меня завтра выходной.
— Отлично. Значит, завтра можно закрыть дело.
— А граффити?
— А что граффити? Каждую писульку прикажете прикладывать к делу? В моем детстве все стены в городе были исписаны «Цой жив». И что? Жив?
Повернувшись к топтавшимся неподалеку санитарам, он крикнул:
— Можете забирать тело.
— Ничего себе, — удивленно протянул Фишман, провожая взглядом удаляющуюся фигуру Кравченко. — Теперь так принято?
Брагин грустно улыбнулся.
— Ты действительно уверен, что это серия? — спросил его судмеэксперт.
— Да.
— Отдам криминалистам фото смайлика и соскоб краски. Скажу, что для тебя. Пусть поднимут результаты предыдущих дел и сравнят. Посмотрим, что скажут. Подъезжай ко мне часиков в девять, думаю, управимся.
Брагин сел на освободившуюся скамейку. Светило солнце, чирикали пронырливые воробьи. Мимо неспешно прогуливались люди. В сторону Исаакиевского собора покатили громыхающий лоток с мороженым. Ничто не говорило о том, что вчера здесь было совершено преступление. Разве что смайлик на сером граните нахально усмехался бывшему следователю в лицо.