— Ух, полегчало, — выдохнул он. — Теперь можно и к делу. Бумаги я пока не писал, но тебе ведь они и не нужны. Итак, по существу.
Судя по всему, девушка вела нормальный образ жизни. Для своих двадцати пяти была абсолютно здоровой, питалась правильно, следила за собой, кожа ухоженная. В желудке нашлись остатки легкого ужина — зелень, овощи, рыба. Где-то около полуночи она выпила полстакана пива, в котором нашлись следы препарата, — Фишман произнес длинное название, — обладающего седативным и снотворным эффектом. Примерно еще через полчаса был сделан укол. Героин. Доза смертельная. След от укола на локтевом сгибе. Единственный, заметь.
— То есть наркоманкой она не была?
Фишман уверенно покачал головой.
— Никоим образом. И никаких следов в организме другой дряни, заметь. Даже никотина. Правильное питание и героин? Не вяжется.
— Решила попробовать…
— И начала с героина? И сразу передоз? И никого рядом из опытных?
Умные глаза Фишмана смотрели скептически.
— Да, странно.
— Это нам с тобой странно, а ему все «кристально ясно», — передразнил следователя судмедэксперт.
Следов насилия на теле девушки Фишман не обнаружил, если, конечно, не считать насилием над организмом туго затянутый корсет. Сексуального контакта тоже не было. На первый взгляд все выглядело так, будто она внезапно решила покончить с собой.
— Только, поверь мне, такие ухоженные девицы не кончают с собой. Не для этого они холят свое тело, чтобы вскорости с ним расстаться. На ногтях свежий маникюр. Я достаточно видел суицидников после длительной депрессии или тех, кто сидел на «колесах», какой там маникюр — все ногти обкусаны до мяса. Тебе бы поговорить с кем-то, кто ее хорошо знал, — закончил судмедэксперт.
— А если это не самоубийство… — начал Брагин.
— Тогда это был тот, кого она знала, либо кто-то, кто не вызвал у нее подозрений, — подхватил его мысль Фишман. — Он угостил ее пивом, подмешав туда препарат. Она стала заторможенной, невнимательной, сонливой, и он повел ее на скамейку. Если кто спрашивал, что с девушкой, говорил, что хлебнула лишку. Затем дождался, пока люди начнут расходиться, и сделал укол. Да, на шприце только ее отпечатки, но ведь он мог надеть перчатки. Да и отпечатки такие, что ей самой было бы трудно удержать шприц. Сама бы она держала его иначе. И направление прокола тоже странное. Возможное, но странное. Делала бы сама, игла, скорее всего, вошла бы под другим углом.
Фишман снял очки и начал протирать стекла полой рубашки.
— Впрочем, может, все это — мои старческие фантазии, — заметил он, вновь водрузив очки на массивную переносицу, — и прав как раз молодой да эффективный, а мы с тобой ни черта не понимаем в современной молодежи.
Глава 3
— Артём!
Он оглянулся. Ни одного знакомого лица в лобби отеля не было. «Наверняка послышалось», — решил он и зашагал к выходу. Он не любил бывать в дорогих отелях — чувствовал себя там не в своей тарелке. Все, начиная от вышколенного швейцара и заканчивая высшим руководством, смотрели на него как на инопланетянина. Впрочем, он и сам ощущал себя чужаком. Роскошь, пафосность, неспешная основательность, свойственные именитым гостиницам, были для него атрибутами другой жизни или другого мира. И дела с подобными заведениями он старался вести через электронную почту и прочие удаленные сервисы, встречая клиентов на улице, перед входом. Но иногда, как сегодня, ситуация требовала личного присутствия.
— Артём, Зуб, да подожди же!
Старое студенческое прозвище, образованное от фамилии Зубарев, прозвучало под стеклянной крышей «Кемпински» совсем уж неуместно.
К Артёму направлялась незнакомка. Летний костюм цвета слоновой кости выглядел простовато, да только он знал цену этой простоте. Со светлым костюмом контрастировала темная блузка в цвет распущенных по плечам волос и черные лодочки. Лицо незнакомки закрывали большие солнцезащитные очки. Остававшиеся на виду губы и аккуратный носик, к которым вполне мог приложить скальпель пластический хирург, не вызывали в памяти никаких ассоциаций — клиентку с такой внешностью он бы наверняка запомнил. И, тем не менее, красавица направлялась именно к нему.
— Привет, Зуб! — сказала незнакомка и сняла очки.
— Марина! — ахнул он.
— Собственной персоной, — улыбнулась та. — Неужели так сильно изменилась?
— Ну… — замялся Артём.
Вот что тут можно сказать? Скажешь, что похорошела, — получится, в студенческие годы была дурнушкой. Совсем не изменилась — значит, все те тысячи евро, что ушли на оплату косметологов и хирургов, выкинуты псу под хвост.