Номер оказался двухкомнатным. Уютная гостиная, из окна которой виднелся угол Дворцовой. На столике букет роз. Со стены на розы строго взирала императрица Екатерина собственной персоной. Двери в другую комнату — по всей видимости, спальню — были закрыты. В ней и скрылась Марина, заявив, что должна переодеться.
Артём подошел к приоткрытому окну. Почти забытое прошлое неожиданно вернулось.
Они были вместе почти три года — их познакомила Соня, девушка Кирилла. Странно, они с Мариной учились на параллельных факультетах — он на историческом, она на искусствоведческом — обедали в одной столовой, сталкивались в коридорах, но не замечали друг друга. Зато потом почти не расставались. Однако сначала на Марину положил глаз Гарик. Намерения его были серьезнее некуда, ведь он даже попросил Артёма посмотреть их совместимость.
— Ты же не веришь в астрологию, — хмыкнул тогда Артём.
— Не верю, — согласился Гарик. — И тем не менее, у тебя совершенно не поддающийся рациональному объяснению процент попаданий. Я проверял.
Однако порадовать Гарика было нечем — с такими аспектами на серьезные отношения рассчитывать не приходилось.
— Вот сам смотри, — пытался объяснить другу Артём. — Солнце. Луна, Марс, Венера — четыре планеты, на которые завязаны отношения между мужчиной и женщиной, тут у вас ни одного гармоничного аспекта, лишь пара слабеньких полусекстилей. Но на них долговременных отношений не построишь, да и других тоже. К тому же, соседние знаки зодиака даже с гармоничными аспектами редко уживаются. Нет, не будет ничего у Львицы с парнем-Девой.
Артём помолчал, вглядываясь в пересечения линий, и добавил:
— Зато есть странная связь по Нептуну, Черной Луне и Сатурну.
— Почему странная?
— Даже не знаю, как интерпретировать, но это не брачные и не любовные отношения. И не отношения между друзьями или коллегами. Какая-то скрытая связь, словно вас связывает общая тайна. Еще и сковывающая, ограничивающая Марину. Ну, как если бы ты ей сначала помог, а потом начал шантажировать.
— Скажешь тоже, шантажировать, — обиделся приятель.
— Да я просто, к примеру… — растерялся Артём. Он и сам не понимал, откуда, из каких глубин подсознания, вырвалась последняя фраза.
Гарик тогда отошел в сторону и не предпринимал никаких попыток помешать зарождающемуся чувству Марины к Артёму.
Всем вокруг, и самому Артёму в первую очередь, казалось, что их общее будущее предрешено. Но, как говорится, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. На последнем курсе Артёму предложили продолжить обучение в Сорбонне. Он уже собирался отказаться, чтобы не расставаться с Мариной, но она какими-то правдами и неправдами сумела выбить Сорбонну и для себя. Мыслями они уже были в Париже, и тут заболела бабушка. Тяжело, страшно, безнадежно. О Сорбонне пришлось забыть. Марина до последнего надеялась, что он передумает, но она требовала невозможного. В итоге ей пришлось уехать одной. Расстались они плохо — каждый считал себя непонятым и преданным…
В дверь постучали. Официант, вихляя тощим задом, вкатил сервировочный столик. Ловко перехватив на лету бутылку, открыл вино. Плеснул в бокал на донышко и предложил Артёму.
Еще бы пробку дал понюхать, хмыкнул про себя Артём, но игру принял. С видом знатока посмотрел вино на свет, покрутил бокал, считая «винные ножки». Затем сделал маленький глоток, посмотрел в потолок, шамкая губами, и только потом важно кивнул.
Официант все не уходил. Наполнял бокалы, зачем-то принялся поправлять салфетки и цветы в вазе — имитировал усердие, напрашиваясь на чаевые.
И сколько нынче подают в «Кемпински»? Артём протянул пятисотку.
— Мерси, месье.
Лицо официанта осталось непроницаемым, но презрительно дрогнувшая губа была красноречивее слов.
Марина появилась лишь тогда, когда за официантом захлопнулась дверь. На ней была надета пурпурная туника. Макияж она смыла. Теперь вблизи он мог спокойно рассмотреть ее. Веки слегка припухли и покраснели — то ли плакала, то ли не выспалась — поэтому и надела черные очки.
Не садясь за стол, она опустошила протянутый бокал — четвертый за вечер — и посмотрела на Артёма. Раньше у нее не было такого взгляда — отчаянного и полного безнадеги.
— Почему ты тогда не поехал во Францию? Ведь все могло сложиться по-другому, — с горечью прошептала она.
— Марина, зачем сейчас начинать этот разговор. Все было сказано пять лет назад. Ты же знаешь, я не мог никуда ехать.
— Ты был нужен мне.
— Здесь я тоже был необходим.
— Любовь нужна живым, а не мертвым.