Мне с трудом верилось, что вы могли бы убить собственную дочь, но, не скрою, одно время у меня мелькала мысль, что, возможно, вы каким-то образом причастны к гибели Хора. Из любви к миссис Мерсье вы могли решиться на его убийство, ибо Хор от лица своей клиентки вел спор за ожерелье, вполне мог выиграть тяжбу и лишил бы вашу невесту драгоценности, которой та очень дорожила. Виолетта видела, как вы тайком встречались с миссис Боулз. Я предположил, что, возможно, портниха и есть та самая дочь Чарлза Мерсье, но потом выяснил, что это не так. Вы приходили к ней, чтобы заказать платье, которое хотели преподнести в подарок своей невесте.
Тогда я сосредоточил свое внимание на источнике этих коварных слухов — на Виолетте Мерси. Хор являлся помехой в ее отношениях с Коббом, с которым, несмотря на все ее уверения в обратном и письма подобного же содержания, она продолжала тайком поддерживать связь. Хор узнал об этом и пригрозил открыть правду Сабине. Виолетте не составило бы труда, с молчаливого согласия Кобба, с помощью записки завлечь Хора в ананасную теплицу, где Кобб отравил бы его зельем, о воздействии которого она узнала от матери; сама бы она в это время находилась в Лондоне. Также не исключено, что это Виолетта украла ожерелье, намереваясь на деньги от его продажи устроить свою жизнь с Коббом. Но потом, узнав, что Кобб разбогател (об этом я расскажу чуть позже), вернула драгоценное украшение, поскольку нужда в нем отпала.
У Сабины Мерсье было два одинаково веских мотива для убийства. Во-первых, она боялась потерять ожерелье, которое ей очень дорого. Во-вторых, ее беспокоило, что ее дочь настроена бежать с каким-то стряпчим из Бриджтауна, у которого за душой нет ни пенни, — с Коббом. Если это она послала в гостиницу записку с просьбой о встрече с ней поздно вечером в саду Астли, то не могла предвидеть, что вместо Кобба на встречу явится Хор. Ну и, поскольку с Коббом она не была знакома, ей было невдомек, что отравила она Хора, а не Кобба.
А совсем недавно у меня появилась еще одна подозреваемая — Лиззи Маннинг, семья которой, как выяснилось, сильно пострадала по вине Кобба. Он познакомился с Артуром Маннингом за игорным столом в Ричмонде и за два-три вечера выиграл у того две тысячи фунтов, взятые под залог Барлоу-Корт. Лиззи скрыла от меня проделки своего брата. Более того, она с самого начала навязала мне свое участие в расследовании гибели Хора. Узнав, что я принес саквояж Кобба, в котором были спрятаны деньги, взятые в долг ее братом, она глубокой ночью пробралась ко мне в спальню. И тогда я спросил себя: это она, пытаясь вернуть в семью то, что утратил ее брат, убила Хора, приняв его за Кобба?
Таким образом, сэр, перед нами неизбежно возникают следующие вопросы. Кто из этой жалкой кучки действующих лиц является преступником, погубившим сначала Хора, а потом, опасаясь разоблачения, и бедняжку Каролину? Кто из них украл ожерелье и зачем? Отвечая на первый вопрос, суверенностью могу сказать: из этих людей — никто.
Свое последнее открытие я сделал только сегодня вечером, после беседы с нашим общим знакомым — Мистером Талантище Ланселотом Брауном. Как вам известно, ожерелье досталось Чарлзу Мерсье несколько десятилетий назад. Он выиграл его в карты у графини Берли. Поинтересуйтесь у Брауна, и он расскажет вам печальную историю этой графини. После я советую вам заглянуть в справочник по истории графства Бедфордшир, который я позаимствовал из вашей библиотеки и оставляю на тумбочке у своей кровати. Разгадку вы найдете в статье о поместье Бичвуд-хаус (в окрестностях Лутона) на странице 414. Истина во всех ее подробностях всегда была у нас перед глазами, но мы о том не догадывались.
Что касается кражи ожерелья, почему его взяли, а потом вернули, на это я полного ответа дать не могу. Ясно одно: истица, некая Нелл Ламтон, скончавшаяся, вероятно, от нищеты, сразу же после того как ее навестила Сабина Мерсье, к пропаже драгоценности отношения не имела. Ожерелье взяла ваша собственная дочь — из страха, что миссис Мерсье заставить надеть его на бал, который вы устраивали. Каролина ненавидела миссис Мерсье, ибо считала ее виновной в смерти матери — так ли это, я сказать не могу. По этой причине она жутко боялась как ожерелья, так и самой миссис Мерсье.
Прежде чем покинуть Астли, как вы того желаете, я намерен найти подтверждение своим выводам у самого убийцы. Я понимаю, что подвергну себя смертельной опасности, но это я рассматриваю как расплату за свой опрометчивый разговор с вашей дочерью, который стоил ей жизни. Я изложил вам все эти факты, дабы вы, независимо от того, какая судьба меня ждет, знали, что произошло, и решили, как вам быть дальше.
Глава 47
На следующий день облака рассеялись, ливень прекратился. Без пяти минут девять Джошуа затворил за собой боковую дверь Астли-хаус и зашагал — под ослепительными лучами солнца — через огород к воротам, за которыми минувшим днем оставил на привязи свою лошадь. Проходя мимо оранжереи, он с восхищением отметил, сколь величественно смотрится омытое дождем здание. Стеклянные панели искрились в утреннем свете, растительность в стенах оранжереи казалась более пышной и зеленой, чем всегда. И в самом деле, подумал Джошуа, выходит, порой и растения могут быть достойны внимания художника.
В ананасной теплице трудился Гранджер. Вид у него, как и всегда, был невозмутимый и самодовольный, волосы взъерошены, красоту лица портил только огромный шрам на щеке. Заслышав скрип гравия под башмаками Джошуа, Гранджер поднял голову, но потом, увидев, что это Поуп, сдержанно кивнул ему и продолжил работать. Стараясь не обращать внимание на неприятное ощущение в животе, Джошуа направился к атрию под купольным сводом. Голову он держал высоко. Письмо было написано и отправлено. Теперь, что бы ни случилось, правда станет известна.
Открыв дверь, ведущую из атрия на ананасную плантацию, Джошуа увидел, что Гранджер маленькими ножницами срезает пожухлые листья с крупных ананасных растений.
— Добрый день, мистер Поуп. Как ваше самочувствие? — спросил Гранджер, на минуту отвлекшись от своего занятия, после того как Джошуа поклонился и пожелал ему доброго утра. — Не ожидал, что вы так скоро встанете с постели после вчерашнего...
— Я абсолютно здоров, мистер Гранджер. Вот, возвращаюсь в Лондон. Хотел перед отъездом перемолвиться с вами парой слов.
Гранджер подошел к следующему растению и стал пристально рассматривать листву, поглаживая каждый листик своими тонкими пальцами. Этот его жест заставил Джошуа поежиться, хотя в теплице стояла удушающая жара.
— Слава богу, что мы вовремя нашли вас, а то бы вы так скоро не пришли в себя, — сказал Гранджер.
Джошуа не мог оставить без ответа столь наглое замечание:
— Простите, мистер Гранджер, но если бы не некоторая доля удачи и не мое умение сохранять самообладание, три человека утонули бы. А вас, полагаю, я должен благодарить не за спасение, а за то, что мы чуть не погибли. Собственно, за тем я и пришел.
— Что вы имеете в виду? Разве я не предупреждал, чтобы вы туда не ходили?
Голос у Гранджера был спокойный, но в нем сквозило недоумение.
— Предупреждали, но приготовили ловушку с приманкой, на которую, вы знали, я непременно клюну.
Гранджер, продолжая притворяться озадаченным, покачал головой и растерянно улыбнулся:
— Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр.
— А тут и понимать нечего. Когда Браун приехал вчера в Астли и упомянул, что ждет моего прибытия, вы, должно быть, испугались, что он увидел связь между тем, что недавно произошло здесь, с историей в Бичвуде. Вы знали, что несколько лет назад Браун проектировал парк для того поместья — сами мне об этом рассказывали. Пока он был один в гроте, вы, подкравшись к нему незаметно сзади, ударили его по голове, связали и затащили в пещеру в глубине грота. Вы наверняка знали, что он еще жив, но, вместо того чтобы прикончить его, решили использовать как приманку, чтобы завлечь в грот меня и одним махом разделаться сразу с двумя беспокойными птичками, а потоп, который вы устроили, выдать за несчастный случай.