— Откуда у вас все это?
— Англичане оставили мне пакет кофе. И это еще не все. Из сундука, который, должно быть, использовался для хранения продуктов, он вытащил большую краюху хлеба.
— Ничего себе! Это же настоящий сдобный белый хлеб!
Он вытащил из кармана нож, медленно открыл его и отрезал три отличных ломтя. Леа уткнулась носом в плотную мякоть, жадно вдыхая ее запах, словно боясь, что он улетучится. Камилла созерцала свой кусок с серьезностью, которую вносила во все.
— Хлеб… хлеб…
Шарль, стоя на кровати, протягивал свои ручонки. Леон поднял его и, посадив себе на колени, отрезал ему ломоть.
— Для него это слишком много, месье, он все это никогда не съест, — воскликнула мать.
— Не верю. Чтобы такой парень не справился… Пойдемте, выпьем кофе, становится прохладно.
Старый охотник был прав: Шарль съел весь свой кусок.
Прошло три дня сельской идиллии. Было солнечно и немного холодно.
Вечером 21-го вернулся Альбер. Он встречался с Матиасом в Лангоне. Молодой человек согласился следовать за ним с завязанными глазами и руками в багажнике машины до маки около Мориака. Там он ответил на все вопросы мясника и партизан. Удовлетворенный ответами, Альбер отпустил его ночью около вокзала в Ла-Реоле.
— Гестапо было у нас в доме? — спросила Леа.
— Не гестапо, а люди комиссара Пено.
— Морис Фьо был с ними?
— Нет.
— Как там дела? Что с моей тетушкой и с Руфью?
— Все в порядке. По словам Руфи, их допросили вежливо, не очень слушая ответы.
— Чего они хотели?
— Они хотели узнать, получают ли в Монтийяке какие-либо известия от отца Адриана. Ни слова о вас и о мадам д'Аржила.
— Странно!!. Почему Сидони перед смертью сказала, чтобы я спасалась, а Матиас был уверен, что нас вот-вот арестуют?
— Потому что, по его словам, он случайно слышал разговор между начальством полиции и Фьо, утверждавшим, что вы должны быть осведомлены о побеге братьев Лефевров и об убежище отца Адриана и вашего кузена Люсьена.
— Тогда почему они приехали сначала к Сидони?
— Полиция получила письменный донос (у меня есть идея насчет отправителя), сообщавший, что она прятала борцов Сопротивления.
— Почему Матиас не предупредил нас об этом раньше?
— Денан несколько часов задерживал его в своем бюро.
— Кто такой этот Денан? — прервала Леа.
— Настоящая дрянь, этот Люсьен Денан! Он появился в Бордо после эвакуации. До 42-го года он был продавцом в магазине «Французские женщины», в отделе галантереи и трикотажа. После работы он отправлялся в Управление профсоюзов, где заносил на карточки все сведения, собранные им о служащих магазина. Очень быстро он стал агентом-осведомителем номер один. Он ушел с работы и был назначен помощником инспектора по еврейскому вопросу, а потом стал областным делегатом. Когда в Бордо была создана полиция, он сделался — начальником Второго управления. Говорят, что он также работает на немецкую разведку под именем «господин Анри». Вот такой фрукт. Что до Матиаса, то он, как только освободился, взял служебную машину. К несчастью для Сидони, он приехал слишком поздно. Сегодня утром бедную старушку похоронили. Немногие из нас шли за гробом.
Леа не смогла сдержать слез.
— Руфь все хорошо устроила, — продолжал Альбер. — Белль я взял к себе. Но боюсь, что бедное животное ненадолго переживет свою хозяйку.
— Ищут нас или нет? — спросила Камилла.
— По словам Матиаса, официально нет. Но это ничего не значит. Он думает, что будет лучше, если вы скроетесь на некоторое время.
— Он знает, где мы?
— Разумеется, нет. Мы не настолько доверяем ему. У нас назначена встреча в Бордо, на вокзале Сен-Жан, 24-го. Я надеюсь приехать послезавтра. Постарайтесь не выходить отсюда.
Стояла прекрасная теплая погода, хотя утром было очень холодно. Опьяневшие от запаха моря и сосен, Леа и Камилла чувствовали себя, как на каникулах. Оцепенение плоти и мысли, с которым они и не думали бороться, охватило их. Часы, проводимые в лесу, сон в ложбине между дюнами, игра в прятки с Шарлем — все заставляло их забыть о действительности. Она грубо напомнила о себе, когда у Леона появился партизан с известием об аресте мясника и его жены. Мирей была увезена в форт «А», а Альбер находился в доме № 197 по Медокскому шоссе (переименованному в авеню Маршала Петена), где его допрашивали.
Камилла побледнела. Она вспомнила ужасные дни, проведенные в подвале страшного здания, и крики пытаемых.
— Когда его арестовали?
— Он шел на встречу с Матиасом на вокзал Сен-Жан.
— Он его выдал!.. — крикнула Леа.