— Это в стороне дома Альбера, — воскликнул Матиас.
Укрывшись в подъезде, мы присутствовали при аресте Мирей, которую офицер вталкивал в машину. Около мясной лавки истекала кровью собака. Солдат, смеясь, пнул ее ногой. Я услышал, как Матиас пробормотал: «Белль… они убили Белль…»
— Собака Сидони! — вскрикнула Леа. — Бедное животное!
— Что вы сделали потом? — спросил Леон.
— Я заставил его вернуться и ехать к База. Там я передал его людям Жоржа.
— Как вы узнали место, куда отвезли Мирей?
— Когда мы приехали к Жоржу, наш товарищ, полицейский из Бордо, только что сообщил об аресте Альбера и Мирей и о месте, куда отправили каждого.
Удрученные, все замолчали. Первым заговорил Леон, обращаясь к двум молодым женщинам, прижимавшим к себе Шарля, встревоженный взгляд которого перебегал от одной к другой.
— Здесь вы больше не в безопасности.
— Почему вы так думаете? — спросила Леа. — Никогда Альбер не выдаст нас.
— Он будет держаться, сколько сможет, я в этом уверен, но мы не должны идти на такой риск. Не забывайте, что они арестовали также и его жену. Если они будут пытать ее при нем, он заговорит.
— Это правда.
Внезапно Леон сорвал со стены свое ружье и направил его на входную дверь. Все затихли. Послышался шорох, затем дверь открылась. За ней стоял человек в меховой куртке.
— My goodness Леон, вы не узнаете меня?
Старик опустил ружье, бормоча:
— Аристид, неосторожно так являться к людям.
— Вы правы. Здравствуйте, Леа, вы меня помните?
— Очень хорошо, я рада вас видеть.
— Мадам д'Аржила, вероятно, — добавил он, обращаясь к Камилле.
— Да, здравствуйте, месье.
— У меня для вас хорошая новость. Ваш муж выехал из Марокко вместе с дивизией, сформированной генералом Леклерком ввиду предстоящей высадки. Он прибыл 21 апреля в Англию, в порт Свонси на юге Уэллса. Генерал сам встретил их.
Радость преобразила лицо Камиллы. «Как она красива!» — подумала Леа. В порыве нежности она обняла ее. Каким далеким казалось время, когда она ненавидела жену того, кого считала любимым и кому отдалась однажды ночью в тулузском подвале. Без задней мысли она разделяла теперь радость той, которая стала ее подругой.
— Спасибо, месье, за такую добрую весть.
— Думаю, могу сообщить, что скоро вы услышите и другие. Но пока вам надо уйти отсюда. Я вас переправил бы в Супрос, но, кажется, там установили надзор люди Гран-Клемана, который меня разыскивает.
— А не вернуться ли нам в Монтийяк, если нас не ищут?
— Об этом мы ничего не знаем. Не следует так рисковать.
— Через несколько дней можно будет переселиться в голубятню. Ее не обнаружат в лесу. Это не очень комфортабельно, но…
— Жизнь дороже комфорта, — возразил Аристид. — Соберите одежду и продукты на несколько дней. Мы сейчас же отправимся. Есть у вас простыни?
— Есть. Я возьму чистую для мальчика.
— Как вы поступите с Матиасом? — спросила Леа у английского агента.
— Если бы это зависело от меня, я отправил бы его в деревянный ящик, — проворчал Леон.
— Нельзя так покончить с ним. Надо его допросить. Я никому не доверяю, но мне думается, что он не виновен в этих арестах.
— Однако он работает на них.
— Не он один, увы! Пока нет доказательств против него, его нельзя убивать.
— Мы готовы, месье, — сказала Камилла, держа в руке небольшую дорожную сумку.
Полковник Клод Боннье, региональный военный делегат, известный под кличкой Гипотенуза, был послан во Францию Центральным бюро разведки и действия (ЦБРД) в ноябре 1943 года с заданием реорганизовать Сопротивление в Аквитании после измены Гран-Клемана.
Он был арестован гестапо в Бордо на улице Галар в феврале 1944 года около своего радиопередатчика, когда собирался отправить послание в Лондон (арестованный по доносу радист в свою очередь донес на Гипотенузу, который попал в ловушку, поставленную лейтенантом Кунешем).
Привезенный в Буск, на улицу Медок, он примерно восемнадцать часов подвергался допросу самого Дозе. Он упорно отказывался признать, что прислан из Лондона, что его имя Клод Боннье, или Борден, и что он дал приказ казнить полковника Камплана,[2] заподозренного в измене.
В конце концов разгневанный Дозе приказал отвести его в камеру. Допрос возобновился после обеда. Потом его бросили в камеру, не снимая наручников. Поздно ночью за Дозе пришли в офицерскую столовую: в камере Гипотенузы происходило что-то странное. Когда немец явился в подвал дома № 197 по Медокской дороге, служивший тюрьмой, Боннье лежал на полу, сотрясаемый конвульсиями, с пеной на губах. Он стонал. Главный надзиратель, склонившийся над телом несчастного, выпрямился:
2
Герой войны 1914 года, полковник Эжен Камплан — участник Сопротивления. В октябре 1943 года он получил от полковника Турни задание координировать в качестве руководителя южного подразделения района Б-2 действия ФВС в районе Бордо, включавшем шесть департаментов. Заподозренный Боннье в измене (встречи с Дозе и с Гран-Клеманом), он был расстрелян в январе 1944 года около Рюффека, в лесу Лино. После войны в результате длительного расследования полковник Камплан, «жертва трагической ошибки», был официально признан «погибшим за Францию».