— Сидеть! Открывай рот, дорогой.
Рич уныло завыл.
— Это смешно, — отрезала старушка. — Хочешь колбаски? Вот, видишь, дружок, ломтик докторской? Я в него заверну таблетку для шерстистости и витаминку для глаз. Сейчас найду их…
Эмма Геннадиевна, поправив бифокальные очки, начала суетливо передвигать армию стоявших возле ее тарелки разноцветных баночек и бормотать:
— Это что? Экстракт подорожника от артрита. Нет, его пьет папочка. И капсулы от потери памяти тоже для него.
Матвей Ильич, вздрогнув, возразил:
— Мамочка, у меня с головой полный порядок.
Жена оторвалась от медикаментов:
— В каком смысле, папочка?
— Я не страдаю маразмом, — пояснил муж, — отлично помню, что происходило сегодня.
— Экое достижение! — хмыкнула Эмма Геннадиевна. — А что мы делали десятого сентября прошлого года?
Матвей Ильич растерялся:
— Забыл. Вероятно, находились дома.
— Вот видишь! — радостно констатировала супруга. — Вот он, склероз, настиг тебя неслышными шагами. А я могу точно ответить на этот вопрос: десятого сентября прошлого года мы в это время ужинали, а в девять сели смотреть программу «Время».
Мне стало смешно, но дворецкий не имеет права ни участвовать в беседах хозяев, ни открыто реагировать на их разговоры.
— М‑м‑м… — протянул Матвей Ильич.
— А что случилось шестого июня тысяча семьсот девяносто девятого года? — наседала Эмма Геннадиевна.
Матвей Ильич, решив не ударить в грязь лицом, выпалил:
— У меня чудесная память! Ровно в двадцать один ноль‑ноль мы смотрели с тобой программу «Время». Ее постоянно показывают в этот час, а мы всегда сидим у телевизора.
Эмма Геннадиевна заморгала, Анфиса захихикала, а Елизавета Матвеевна укоризненно протянула:
— Ну что ты говоришь, папа! Тогда люди понятия не имели не только о телевидении, но и о других нынешних гримасах научно‑технического прогресса. Ты не мог смотреть в тот день новости еще и по другой причине.
— Ты тогда еще не родился, папочка! — перебила сестру Фиса. Затем быстро повела плечами, поправила воротник кофточки и кокетливо взглянула на меня. — Правда, Иван Павлович? Разве наш папа похож на развалины Карфагена?
Я не успел найти достойный ответ — Матвей Ильич рассердился:
— Дорогая, зачем ты задала такой вопрос? К кому из нас пришел маразм? Ты забыла, когда появилась на свет?
— Милый, тебе нужно пить лекарство для концентрации внимания, — обрадовалась жена. — Я ведь не интересовалась, что мы делали в тот далекий день, вопрос был поставлен иначе: что тогда случилось? Почувствуй разницу.
Одураченный во второй раз Матвей Ильич поперхнулся апельсиновым соком. А супруга протянула ему блюдечко, на котором лежало с десяток разноцветных пилюль.
— Держи, дорогой. И не капризничай. Здесь все необходимые добавки, которые задержат вредные процессы в твоем организме. Смотри, зеленая таблетка от маразма, красная для концентрации внимания, желтая поможет ровному дыханию, оранжевая поспособствует прекрасному настроению, голубая омолодит печень…
— Я никогда не жаловался на боли в животе, — возразил старик.
Но разве Эмму Геннадиевну остановишь? Она мигом напала на мужа:
— Где у тебя печень? Покажи конкретно!
Матвей Ильич приложил ладонь к левой стороне тела.
— Полагаю, здесь, в районе сердца.
И я тут же от всей души позавидовал старику. Хотелось бы мне дожить до его лет и понятия не иметь о том, в каком месте находятся у меня желчный пузырь, поджелудочная железа, печень. Похоже, у тестя покойного Семена нет проблем со здоровьем.
Эмма Геннадиевна удовлетворенно кивнула:
— Так и знала! Ты ошибся, дорогой, ливер у людей справа. А там у тебя дискомфорт.
— Нет, нет! — затряс головой бедолага.
— Мне лучше знать, где и что у тебя болит, — отрезала жена. — Немедленно глотай!
Матвей Ильич молча взял блюдечко.
— Мама, а что случилось шестого июня названного тобой года? — поинтересовалась Елизавета Матвеевна.
Старушка снова удивленно заморгала:
— Вот уж от тебя не ожидала! Доченька, ты еще молода, можешь пока обойтись гомеопатией. Начни вот с этих капель.
Эмма Геннадиевна потянулась к своим запасам.
— Спасибо, мама, не надо, — быстро произнесла вдова.
— У Винивитиновых в доме был пожар, да? — спросила Анфиса.
Старушка вздернула подбородок:
— Катастрофа! Шестого июня тысяча семьсот девяносто девятого года родился Пушкин. Как можно забыть эту дату? Даже Рич ее помнит. Верно, милый? — Хозяйка повернулась к пуделю. — Надеюсь, хоть ты не станешь демонстрировать невежество и отказываться от витаминов. Вот кусок докторской, я в него запихиваю твои пилюли… Ну‑ка, ам!