- А эта щелка точно сработает? - спросил Гурген и сунул палец в щель, откуда через несколько минут должен был появиться футляр с программой.
- Сработает или не сработает? - подхватил Мосенин. - Нечего нам морочить голову. Скажите, вы сами уверены, что сработает? Или и сейчас начнете заговаривать зубы?
- Успокойтесь, геолог, - Ладников на этот раз не повернулся, - я уверен на все тысячу и даже на тысячу один процент, - и, уже обращаясь к Гургену, тихо и мягко уточнил: - Вы не очень внимательно меня слушали. Машина не продвинется ни на сантиметр, если не включится программа. В Знак вмонтирован специальный излучатель.
- Ваш излучатель мог давно все излучить! Его могли вытащить! Могли поломать! - Мосенин уже почти кричал в спину Ладникова.
- Мы тут что-то говорили о других дорогах, - вдруг сказал молчавший Риль, - а почему все-таки нельзя лететь в Атлантис ракетой?
Ладников схватил рукоятку мгновенного торможения.
- Ребята, я бы мог с вами не ехать. Я добрался бы в Атлантис один, через два дня, то есть послезавтра. Без пассажиров, без приключений. Вас повез бы кто-то, другой. Что ж, я разверну "турбик".
Молчали все. И Гурген, и Риль, и Мосенин. Никто не шевельнулся. Наступила напряженная тишина, как перед большой ссорой. Ладников громко щелкнул каким-то тумблером.
- Все. Хватит, - решительно сказал Риль, - извини. Бывает, видимо... Включай турбину... и жми вперед.
- Что ты нервничаешь! Что ты нервничаешь? Зачем разворачивать, - бодро заговорил Гурген, обращаясь к Ладникову. - Ну, один не поверил технике, другой маму родную вспомнил, а у третьего, понимаешь, застарелый ревматизм в коленках. Трогай!
Ладников усмехнулся: "Хороши, черти! - подумал он, - застарелый ревматизм... Оказывается, он, Ладников, нервничает!"
Вдруг Мосенин выскочил из машины. Он сделал это в тот самый момент, когда турбик хрюкнул вновь запущенным двигателем.
- Сумасшедший, он пошел обратно! - крикнул Гурген и растерянно посмотрел на Ладникова и Риля.
- Он расклеился в самом деле, - сказал Риль.
- Этого типа надо ловить, - встал Ладников со своего места, - теперь я буду считать, что в гималайской десятке было только девять человек...
- Не суди его по здешним законам, - Риль тоже приготовился вылезать, там все-таки была Земля.
- Тогда какой идиот послал его сюда? Ладников погнал турбомобиль задним ходом. Мосенин успел отойти на сотню шагов. Он не обратил никакого внимания на обогнавшую его машину и продолжал идти уверенной походкой человека, решившего все раз и навсегда. Из машины вышел Риль.
- Выслушайте меня... - начал он и взял геолога за локоть, - у всех нас тоже были минутные слабости. Я понимаю.
Мосенин освободил руку и пошел дальше.
- Вы все время интересовались бронтами! - крикнул ему вслед Ладников. Вы их видели? Если нет, то такой шанс у вас может быть перед наступлением темноты.
Мосенин вздрогнул и остановился.
- Я не отговариваю вас от затеи пройти пешком эти длинные километры, продолжал Ладников, - но возьмите хотя бы лучемет. И питья на дорогу.
Мосенин стоял не оборачиваясь. Ладников стал что-то вытаскивать из-за своего сиденья и добавил наставительно, будто обращался к маленькому мальчику, которому дают в первый раз включить электрический фонарик:
- Да не балуйте вы лучами, берегите разрядник...
- Я... Да как вы... Вам известно, что я... Мне не четыре года... Вы позволяете себе...
Мосенин подскочил к машине и, тыча ладонями в грудь Ладникова, захлебывался словами Упоминание о бронтах, а может быть, последнее напутствие Ладникова подорвали его решимость. Может быть, он просто "перегорел", поборов свои колебания. Казалось, какая-то замкнувшаяся в глубинах мозга цепь разорвалась...
- Я! Мы-ы! Вы-ы!.. - передразнил Ладников. - Ну садитесь! Глупости разрешаю только на той стороне. Ясно?
Замолчавший Мосенин стоял перед Ладниковым, глядя на него зло и ошалело.
- Вы знаете Закон Чужого Неба? - спросил Ладников уже спокойно и холодно. - Знаете? Это старая и нехитрая штука. Если безопасность большинства под угрозой...
- Знаю, - буркнул Мосенин и угрюмо полез в машину.
"Ничего ты не знаешь!" - подумал Ладников, пиная пятнистое колесо турбика.
В Знаке не было ничего необычного. Толстый столб в круглым красным щитом - такие ставились на улицах городов и ограничивали движение транспорта. В центре щита белели две крутые дуги, составленные из четких, аккуратно нарисованных квадратиков, прямоугольников и треугольников. Дуги располагались вогнутостью к вогнутости и чуть соприкасались концами. Это изображение могло означать только одно - белозубый рот, широко раскрытый в неистовом хохоте.
Обелиски - две просвечивающие в ребрах стрелы - стояли поодаль - Один увековечил память трех первопроходцев, второй - целого отряда свайщиков. После этого второго случая была найдена защита, и все турбики стали снабжать программами.
Машина тихо ползла к границе. Ладников смотрел на Знак. Он отдал управление автомату и ждал, когда сработает пускатель программы. Никто, кроме него, не знает, что узенькая желтая полоска на столбе - это тот самый излучатель, который приведет в действие защиту. "Ничего больше не скажу, думал Ладников, - я и так им слишком много рассказал. На свою шею... Надо было три слова из инструкции - и точка. Даже Риль трухнул. "Почему нельзя лететь ракетой?.." А сам ты, между прочим, когда ехал здесь впервые, оставался немым и глухим? Тоже тогда закидывал вопросики насчет других дорожек или что-то в этом роде... Грешник-праведник..." Ладников глянул в окошечко обзора: как там, сзади? Риль, наморщив лоб, с интересом разглядывал Знак. Мосенин часто глотал слюну и нервно шевелил пальцами, держась обеими руками за противоаварийную скобу.
"Как он мог отключиться, не представляю, - подумал Ладников, - что же он там, в Гималаях, притворялся, что ли? Ведь нарочно смелым не станешь... Мосенина надо как-то успокоить, а то он, пожалуй, и программу мимо ушей... А Гурген?" Ладников скосил глаза на соседа, который словно бы и не обращал особого внимания на то, что проплывало за стеклом. Вот Гурген, порывшись в кармане, сунул в рот конфету и стал сосредоточенно жевать. "А вдруг сейчас выплюнет и заорет: пошли вы ко всем чертям! И побежит, как Мосенин?"
Ладников откинулся на спинку.
- Значит, каждый имеет право остановить машину, я верно понял? - дохнул Риль в самое ухо водителя.
- Да, - да, остановите, остановите! - сразу подхватил Мосенин.
"Все! - мелькнуло у Ладникова, - расплачутся и заставят назад... Кого только сюда присылают!.."
Он остановил турбомобиль.
- А теперь, Ладников, брось кривляться и объясни всем, что ты нас здорово разыграл, - заговорил Риль - Что на самом деле мы едем безопасной дорогой, что этот Знак - шутка путников, а обелиски поставили случайно сорвавшимся в пропасть. Что если сейчас и будет программа, то только ради развлечения в долгом пути... В общем-то я тоже знал о розыгрыше. Словом, мы вместе устроили. Извините, пожалуйста. И вы, Мосенин. Извините. Давай, Ладников, признаемся. Хватит.
- Мальчишки! - Гурген чуть не подавился конфетой. - Артисты! Вам что, первый апрель, шуточки? Этим шутят, да? Театр вам, да? Геолога уважаемого довели...
- Как же это так? - Мосенин смотрел растерянно то на спину Ладникова, то на Риля. - А я... - Он заметно взбодрился. - Я чувствовал, тут сразу было что-то не то... Потом, знаете ли, лавина есть лавина, горы есть горы, а здесь... Непонятное, невидимое... А вообще, зачем вы так? - он повернулся к Рилю. - Это что, проверка? Я не считаю такой способ достойным.