«Здесь какое-то мошенничество, — подумал Поль. — Я чую это нутром. Но какое именно?»
И он представил себе Альбинуса, оставшегося один на один со своей опасной любовницей, полностью от нее зависящего, запертого в черном чертоге слепоты.
Прошло несколько дней. Полю было ужасно тревожно. Дело даже не в том, что человек подписывал чеки, не видя их (как-никак, а деньги принадлежали ему, он волен был тратить их с умом или без такового, — тем более что Элизабет в деньгах не нуждалась, да и об интересах Ирмы заботиться уже не приходилось), а в том, что человек этот был совершенно беспомощен перед лицом безумного мира, жизнь в котором выбрал сам.
Как-то вечером, вернувшись домой, Поль обнаружил, что Элизабет складывает вещи в чемодан. Удивительно было то, что она сегодня выглядела куда счастливее, чем на протяжении многих предшествующих месяцев.
— Что происходит? — спросил он. — Ты куда-то едешь?
— Ты едешь, — ответила она спокойно.
38
На следующий день Поль выехал в Швейцарию. В Бриго он сел в автомобиль и через час с небольшим оказался в городке, невдалеке от которого жил Альбинус. Он остановился у почтамта, и служащая — молодая, очень словоохотливая девица — объяснила, как доехать до шале, и добавила, что Альбинус живет вместе с племянницей и доктором. Поль немедленно покатил дальше. Он понимал, что это за племянница. А вот присутствие доктора его удивило. Это как будто доказывало, что Альбинус окружен некоторой заботой.
«Может быть, я зря еду, — подумал Поль, почувствовав неловкость. — Может быть, он вполне доволен. Нет, раз уж я тут… Поеду, поговорю с этим доктором — несчастный человек, погибшая жизнь… Кто мог предвидеть…»
Марго в то утро вместе с Эмилией была в деревне. Автомобиль Поля она проглядела, но зато, зайдя на почтамт, узнала, что только что полный господин справлялся об Альбинусе и поехал к нему.
В это время в маленькой гостиной, освещенной солнцем через стеклянную дверь на веранду, сидели друг против друга Альбинус и Рекс. Рекс сидел на складном стульчике, совершенно голый. От ежедневных солнечных ванн его худощавое, но сильное тело, с черной шерстью в форме распростертого орла на груди, было кофейного цвета. В красных выпученных губах он держал длинный стебелек травы, и, скрестив мохнатые ноги и подперев подбородок рукой (в позе роденовского «Мыслителя»), он не спускал глаз с лица Альбинуса, который тоже, казалось, пристально смотрит на него.
На слепом был широкий мышиного цвета халат, бородатое лицо выражало мучительное напряжение. Он прислушивался — в последнее время он только и делал, что прислушивался. Рекс это знал и внимательно наблюдал, как мысли слепого отражаются на его лице, как в одном гигантском глазе, заместившем его незрячие глаза. Несколько скромных экспериментов усиливали удовольствие. Так, Рекс легонько шлепнул себя по колену, и Альбинус, который как раз поднимал руку к нахмуренному своему челу, замер с приподнятой рукою. Тогда, медленно подавшись вперед, Рекс тронул это чело пушистым концом длинной былинки, которую только что сосал. Альбинус странно вздохнул и отогнал подразумеваемую муху. Рекс пощекотал ему губы — снова отгоняющий жест. Это было весьма смешно.
Вдруг слепой резко двинулся, насторожился. Рекс тоже повернул голову и увидел сквозь стеклянную дверь краснолицего толстяка в клетчатой кепке, которого тут же узнал: он стоял на веранде, остолбенев от изумления.
Рекс, глядя на него, приложил палец к губам и хотел еще показать, что сейчас к нему выйдет. Но тот рванул дверь и вступил в гостиную.
— Конечно, я вас знаю. Ваша фамилия Рекс, — сказал Поль, тяжело дыша и смотря в упор на голого человека, который все ухмылялся и прикладывал палец к губам.
Альбинус меж тем встал, розовая краска шрама словно разлилась по всему его лбу. Он стал вдруг кричать, кричать совершенно бессмысленно, и только постепенно из этой мешанины грудных звуков стали складываться слова.
— Поль, я тут один, — кричал он. — Поль, скажи, что я один. Рекс в Америке. Его здесь нет. Поль, я умоляю. Я ведь совершенно слеп.
— Жаль, что вы все испортили, — сказал Рекс и побежал к двери, ведущей на лестницу.
Поль схватил трость Альбинуса, догнал Рекса — тот обернулся, выставив ладони, — и Поль, добрейший Поль, который в своей жизни не ударил живого существа, со всей силы треснул Рекса палкой по голове. Тот отскочил, продолжая усмехаться, — и вдруг произошла замечательная вещь: словно Адам после грехопадения, Рекс, стоя у стены и осклабясь, пятерней прикрыл свою наготу.