— Я приму это как «да», — пробормотал он, всосав один твердый бутон в рот и дразня его кончиком языка, пока она не стала извиваться на кровати.
Руби почувствовала, как он вставил в нее вибратор, и ждала, когда он снова потрогает ее клитор. Когда Лео погладил ее задницу, она дернулась, совсем не уверенная, что ей понравилось.
— Расслабься, котенок. Если тебе не понравится, обещаю, я остановлюсь. Только удовольствие, любовь моя.
— Ты еще не кончил, — пробормотала она, сжимаясь от странных ощущений в анусе. Вибрации отражались в клиторе. Фальшивый член внутри вибрировал в такт с ушами на анусе.
Она облизала губы, желая чего-то, чего угодно, чтобы облегчить зарождающуюся боль внутри.
— Нет. Я оставлю это для чего-то особенного.
Она замерла.
— Особенного? Должна ли я бояться?
Он наклонился и успокаивающе поцеловал ее.
— Нет, милая, нечего бояться. — Руби слышала, как открылась крышка флакончика со смазкой, звук был громким в тишине. — Я просто собираюсь подготовить тебя, чтобы я смог взять твою задницу, вот и все.
Он сказал это с такой легкостью.
— Хм, Лео?
— Хм? — Его голос был отвлеченным, он вытащил фаллоимитатор из ее киски.
— Я никогда… я имею в виду, я не уверена…
— Тсс. Я знаю. Поверь мне, котенок.
Она доверяла ему, иначе ее не привязали бы к кровати. Кроме того, вибрации на анусе начинали ей нравиться.
— Я пожалею об этом, не так ли?
Она почувствовала, как он склонился над ее телом, одним пальцем растирая смазку по сморщенной дырочке. Лео скользнул пальцем в ее зад: чувство, заставляющее ее сжаться вокруг него в тревоге.
— Тебе слабо.
Ах, черт.
Руби резко выдохнула.
— Отлично, засунь все, что угодно, в мою задницу!
— Ты должна расслабиться, Руби.
— Нет, на самом деле, не должна. — Она фыркнула, обиженная.
«Как он мог воспользоваться „слабо“ против меня?»
— Да, должна, или будет больно.
Она могла услышать зарождающийся смех в его голосе, пока прикладывала все усилия, чтобы, будучи голой и связанной, сдержать свое раздражение.
— Хорошо, видишь? Все, я расслабилась.
Она почувствовала, как он вздыхает, все еще держа палец внутри нее.
— Я не причиню тебе вреда, Руби.
— Что?
— Ты мне не доверяешь, пока нет, но клянусь, я не сделаю ничего, если ты не захочешь. Так скажи мне, котенок. Ты хочешь этого?
Руби вздохнула, все полувеселое возмущение ушло от серьезности его тона. Он прекратил бы, если бы она сказала.
— Лео?
— Да, котенок?
— Я доверяю тебе. — Она заставила свое тело расслабиться, откинувшись на матрас, настроившись на его голос.
— Ты уверена, котенок? Тебе не кажется особенно восторженной перспектива анального секса.
Она задрожала.
— Ограниченный опыт, помнишь, Лео? Как я узнаю, понравится ли мне это, если ты не покажешь мне? — Она почти почувствовала, как в его голове крутятся колесики, и пожала плечами. — Конечно, я могла бы пойти куда-нибудь еще для получения подобного опыта.
Она почувствовала возмущение даже с завязанными глазами.
— Когда ад замерзнет! — Его рот опустился на ее грудь и яростно всосал ее.
Палец начал входить и выходить из ее тела, а губы он переключились на другую грудь. Рука, которая не была занята изучением ее задницы, переместилась к голому лобку, большой палец начал массировать ее клитор.
Очень быстро Руби обнаружила, что ее бедра двигаются в такт с его движениями, а потом Лео приподнялся и начал целовать ее. В его губах не было ничего нежного, он подчинял ее. Второй палец присоединился к первому в ее заднице, растягивая, пока он трахал ее, безжалостно входя и выходя из нее.
— Ты моя, — прорычал он в ее губы, и Руби начала понимать, что ее возбудило поддразнивание. — Никто не тронет тебя. Никто больше не будет иметь тебя. Ты меня слышишь?
— Да, Лео. — Она протянула руку и оставила легкий поцелуй на его подбородке, инстинктивно пытаясь успокоить зверя, которого невольно разбудила.
— Никто не заберет тебя у меня, — его голос был суров.
— Я не оставлю тебя, — прошептала она, снова пытаясь успокоить его, даже когда ее тело начало пульсировать.
— Кому ты принадлежишь? — Собственнический тон в его голосе был порочно захватывающим. Третий палец пробрался внутрь ее пылающего жаром тела. Она горела, но жар быстро превращался в темное удовольствие, которое заставляло ее выгибаться в его руках.
— Тебе, я принадлежу тебе, Лео!