— Я не хотел быть таким… грубым… с тобой. Извини.
Она задумалась, наблюдая, как Лео натягивает футболку. Он направился к двери спальни, и она поняла, что должна сказать хоть что-то — сейчас или никогда.
— Я же не просила тебя остановиться.
Лео остановился, положив руку на дверную ручку, и его спина напряглась, когда он услышал в ее голосе задумчивость.
— Подумай об этом, Лео. Я не просила тебя остановиться. Ты сказал, что сделаешь это, если я скажу, помнишь?
Он повернулся к ней с облегчением и сожалением.
— Я потерял голову.
— Я знаю.
— Я мог причинить тебе боль.
— Нет.
Он нахмурился.
— Что ты имеешь в виду под «нет»?
— Я имею в виду, ты никогда не причинишь мне вреда.
— Не специально! Случайно! — Лео запустил руки в волосы, слегка потянув за них. — Я потерял контроль, Руби. Я мог причинить тебе боль.
Она покачала головой, встала с кровати и легко подошла к нему.
— Нет. — Руби обняла Лео за талию и наклонилась к нему, позволяя почувствовать свое доверие.
Зарождающаяся в ее сердце любовь согревала ее, когда она прижималась к своему мужчине. И теперь она даже не стеснялась своего обнаженного вида.
Лео крепко обнял ее.
— Я до смерти испугался, когда ты не проснулась после Связывания. Руби, я не так планировал провести день нашей свадьбы. А потом, когда ты проснулась, я потерял контроль. Мне так жаль, котенок.
Руби напряглась при словах «день свадьбы».
— Лео?
— Хм? — Он зарылся лицом в ее волосы и глубоко дышал, большое тело расслабилось.
— Когда мы поженились?
Она почувствовала, как он напрягся.
— Я объяснил тебе, что такое Связывание, помнишь?
— Да… мне кажется.
— Заявление, Клятва, Связывание?
— Я помню первое, Лео. Но расскажи об остальном, пожалуйста! Когда мы закончили церемонию, и где в это время была я?
Он ошеломленно уставился на нее.
— Во дворе перед домом. Малмейн попытался забрать тебя у меня.
Смутные воспоминания пробудились в ее голове: вот Каллен выдернул ее из рук Лео, вот он назвал ее человеком, с таким презрением, что она почувствовала себя грязной. Неудивительно, что он разозлился!
— Я использовал магию земли, чтобы увести его от тебя, и произнес клятву.
Всплыло еще больше воспоминаний о Лео, окруженном невероятной силой, живыми усиками света, которые тянулись к ней.
— Как только была произнесена клятва, произошло Связывание. — И вот она вспомнила. Он произнес эти слова, и она отключилась. — Теперь наша связь с тобой завершена.
Руби свирепо смотрела на него, мысли кружились в голове.
— Разве мне не нужно было повторить клятву, чтобы она нас связала?
Лицо его окаменело.
— Все не так для не-Сидхе. — Когда она подняла брови, Лео вздрогнул. — Не-сидхе не нужно повторять клятвы, чтобы они сработали.
Руби растерянно склонила голову. На кухне его отец повторил клятву.
— Разве Шон не повторил эти слова, когда Эйлин сказала их ему?
Лео кашлянул.
— Ну, вообще-то, нет. Он не знал. Во всяком случае, не в первый раз.
Ее глаза широко раскрылись.
— Ты хочешь сказать, она связала Шона против его воли? — Она не могла себе представить, что кто-то пытается заставить Шона сделать то, чего он не хотел делать.
Лео усмехнулся.
— Да, время для истории. — Он обнял ее за плечи, подвел к кровати и усадил на край. Потом подвинул стул к кровати и устроился на нем прямо напротив нее. — Когда маму отправили в Париж на первую встречу с Дунканом Малмейном, папа был там… хипповал.
— Хипповал?
— Это были восьмидесятые годы девятнадцатого века, и Париж был этаким богемным местом. Париж был как Нью-Йорк, и как мне сказали, и папа решил выбрать Европу. Так или иначе, мама встретила Дункана и согласилась на брачный контракт. Однажды вечером в опере она увидела папу. Их глаза встретились, он подмигнул ей, и она пропала. Она пошла искать его на следующий день.
— Малмейны, должно быть, были в ярости.
— Они ничего не знали. Мама улизнула из дома, начала задавать вопросы о голубоглазом ирландце. И когда нашла папу, почувствовала его запах и чуть сразу не связала себя с ним.
— Ух. Серьезно? Как он пахнет?
Лео улыбнулся.
— Мама всегда говорит, что папа пахнет, как дома.
Руби вздохнула.
— Мне очень нравятся твои родители.
— Ну, потребовалось немного времени и много флирта, но мама наконец заставила его поцеловать ее.
— Чтобы убедиться.
— Да. Папа, будучи лепреконом, довольно рано понял, что она — Сидхе, но понятия не имел, что она была высокопоставленной особой, и даже не знал, к какому двору она принадлежала.