Руби хмуро посмотрела на него и приступила к делу. Открыла было рот, чтобы сказать что-то, но закусила губу и отвернулась.
Лео остановился, держа в руке рубашку. Руби выглядела… странно. Как будто проглотила что-то кислое.
— Что такое, котенок?
Она пожала плечами, легкая улыбка прогнала хмурый взгляд.
— Ничего. — И начала распаковывать чемодан.
У Лео было достаточно женщин, чтобы он понимал, что «ничего» обычно означало ничего. Но «ничего», сказанное таким образом, как правило, означало все.
Он положил рубашку на кровать и подошел к Руби, чтобы обнять. Вдохнул ее сладкий запах, и член тут же затвердел.
— Когда женщина говорит это так, а потом ничего не говорит, я начинаю беспокоиться. Давай, котенок.
Она пожала плечами, очевидно смущенная.
— Ничего, правда.
— Теперь ты начинаешь меня пугать. — Он наклонился и уткнулся носом в ее шею сквозь волосы, мешающие ощутить шелковистость ее кожи. Лео почувствовал дрожь, когда погладил ухо Руби языком и прикусил зубами. Внезапно он понял, что прошло слишком много времени с тех пор, как он был внутри нее. — Давай, котенок. Скажи мне.
— Это глупость.
Он облизал кожу от ее уха до верхней части плеча.
— Мм-мм. — Лео полностью потерял след разговора, его единственной целью теперь стало вытащить ее из одежды и поставить на колени. Или уложить на кровать. Или куда угодно, если она будет голой.
— Просто… ты подумаешь, что я капризничаю.
Опасность! Красная тревога! Красная тревога!
Она дернулась в его руках.
— Ты только что слышал сирену?
Лео резко остановился, обернув силы вокруг себя, словно плащ.
— Хм, нет, как это звучало?
Она нахмурилась, смущенная.
— Как красный сигнал тревоги из «Звездного пути».
— О. Может, Мойра смотрит телевизор.
Руби расслабилась, и он сдержал вздох облегчения.
— О. В этом есть смысл. Полагаю.
— Ладно. Теперь рассказывай. В чем проблема? — Ни за что слова «глупышка» или «капризная» не слетят с его губ. У него было кое-какое чувство самосохранения, в конце концов. Лео пытался заставить ее расслабиться, успокаивающе гладя ее спину.
— Это так по-детски.
«Черт».
— Выложи это, котенок, ты уже достаточно тянула резину. В чем проблема?
Она глубоко вздохнула, собираясь с духом.
— Просто… ну, твои родители дальше по коридору. Разве ты не знаешь, что они услышат нас? — Последнее было сказано яростным шепотом, ее лицо было свекольно-красное.
Она яростно взглянула на него.
Лео посмотрел на нее в ответ.
«Как я должен ответить на это?»
Она закатила глаза, прежде чем он смог придумать ответ.
— Неважно. Боже, я чувствую себя идиоткой, даже спрашивая это.
— О, нет, давай уладим это прямо сейчас. — Он насильно подвел ее к кровати и сел, потянув на колени и обхватив за талию. — Не хочешь повторить вопрос?
Она ударила его достаточно сильно, чтобы он хрюкнул.
— Лео! Что если они услышат нас?
— Во-первых, мне не двенадцать лет.
Она что-то пробормотала под нос, но он решил пропустить это.
— Во-вторых, тебе не двенадцать лет.
Она посмотрела на него сквозь челку.
— Котенок, если бы это их беспокоило, папа бы поселил нас в отдельные комнаты. Я слышу эхо здесь? Ой. — Лео потер место, куда он ударила. Мне нужно найти лучшее применение для ее рук. — В чем проблема? Ты приехала со мной, ты здесь ради меня, и они поселили нас в одну комнату, потому что знают, что ты моя. Хочешь спать в комнате моей сестры? Потому что если ты сделаешь это, я просто проберусь туда, и там уж точно будут зрители.
Она вздохнула.
— Лео…
— Ты нужна мне, Руби. — Он посмотрел в ее глаза, отчаянно пытаясь выразить взглядом то, что еще не мог выразить словами. Было слишком рано, слишком много чего еще происходило, и были вещи, которые он до сих пор не сказал ей. Он знал, что должен ей рассказать, но сначала хотел поговорить со своими родителями. — Пожалуйста.
Снова это пожалуйста. Это и то, что он на самом деле говорил, что видеть ее рядом с собой.
— Хорошо. — Руби прижалась к Лео, и он держал ее в своих объятьях, поглаживая ее волосы. Она понимала, что начала серьезно влюбляться в него, и была рада, что не настояла на том, чтобы перебраться в другую комнату, несмотря на странность того, что его родители спали дальше по коридору. — Но я до сих пор не уверена во всех этих секс-делах.
— Секс-делах? — Его плечи задрожали под ее руками. Казалось, будто Лео пытался не рассмеяться.
Руби наклонила голову и закусила губу. У нее появилась идея, как оказаться чистой и заполучить Лео. Она надеялась, что он поддержит ее. Это был очень длинный день, и она утомилась, но уже устала бороться и с тем, чего они оба хотели.
— Разве ты не хотел принять душ? — Она посмотрела на него краешком глаза. — Мы всегда можем принять его вместе. Со всей этой проточной водой они могут ничего не услышать.
Она поскребла ногтями вдоль его затылка, наслаждаясь дрожью, которая прошла по телу Лео. Он наклонился, в его глазах горел жар. Руби едва подавила собственную дрожь, когда он начал покусывать ее ухо, зажав мочку зубами и делая языком вещи, которые заставили ее пожалеть, что ужин всего через час.
— М-мм. Звучит… восхитительно. — Его голос был низким рычанием. Его покусывания мигрировали к ее шее и лениво направлялись на юг. К тому времени, как он достиг чувствительного места соединения шеи и плеча, Руби была готова растечься лужей. Когда он поднял руку и начал пощипывать ее сосок через рубашку… да, она растеклась лужей.
С низким стоном он отодвинул ее от себя ровно настолько, сколько было нужно, чтобы стянуть рубашку через голову. И склонился над ней, чтобы поцеловать.
— Лео Данн! Если я через пять минут не услышу, как течет вода, ты знаешь, что произойдет!
Руби посмотрела на Лео. Его глаза были широкими и яркими от подавленного смеха.
— Теперь ты знаешь, почему я убежал из дома.
Он наклонился и быстро поцеловал ее в улыбающиеся губы.
— Да, мама! — закричал он, достаточно громко, чтобы заставить Руби вздрогнуть.
— Я должна убедиться, что ты вымоешь уши? — Руби хихикнула. Она не чувствовала себя так с подросткового возраста. — И другие места?
Обнадеживающее выражение лица Лео заставило ее уткнуться ему в плечо, чтобы заглушить хихиканье. Он легко поднял ее и понес в душ.
— Давай экономить воду, хорошо?
— Мм-мм.
Лео тихо выскользнул из комнаты. Она слишком устала, чтобы заниматься любовью перед сном. Его котенок был полностью истощен.
Руби скользнула в крошечную, шелковистую кремовую штуку, которая, как она говорила, была ночной рубашкой. Он же считал, что это секс-мечта. Она залезла в кровать вскоре после ужина и вырубилась, свернувшись рядом, как котенок, которым он ее назвал. Секс-тренировка в душе, которой он хотел заняться, была прервана его вредной сестрой, которая постучала в дверь и закричала во все горло, что ужин готов и что ему лучше спустить его фейскую задницу вниз по лестнице, прежде чем его мать поднимется сюда. Возможно, это было и к лучшему. Он сомневался, что Руби дотянула бы до ужина, если бы они занялись любовью.
Ему просто нужно убедиться, что он заботится о ней. Ему не нравилось, что его маленький котенок уже устал.
Лео не понимал, почему Руби впивалась взглядом в его сестру, когда они, наконец, спустились вниз, пока он не услышал ее бормотание, что его задница вполне нормальная[4] . Он чуть не рассмеялся.
Ужин был уникальной смесью напряженности и любопытства. Не было за столом никакого упоминания ни Шейна, ни его похищения. Вместо этого все сосредоточились на Руби. Данны сделали все возможное, чтобы она почувствовала себя принятой, но никто не был против мягкого допроса, который устроили родители.