Они уже свернули в другой проход.
— Для руки, — вопроса Рафаэль не понял.
— Правой или левой?
— Еще не знаю.
— Для вас?
— Сыну.
Юноша улыбнулся.
— Он еще маленький?
— Да.
На прилавке лежали бейсбольные перчатки. Связанные одной веревкой.
— На какой позиции вы хотите увидеть вашего сына? Он будет ловить мяч?
— Только не ловить.
— Может, вы хотите, чтобы он стал подающим?
— Подающим, — подтвердил Рафаэль.
Юноша указал на самую правую перчатку.
— Наверное, вам нужен детский размер?
— Да. Вы дадите мне эту или из тех, что подготовлены к продаже?
Вновь юноша достал из-под прилавка коробку с соответствующей картинкой.
— Благодарю. — Рафаэль положил ее в тележку.
— С покупками покончено? — спросил юноша.
— Покажите мне продуктовые прилавки.
— Там, — юноша указал за спину Рафаэля. — Меня зовут Кент.
— А меня — Рафаэль.
— Я хочу сказать, пока в кассе вам будут подсчитывать стоимость покупок, вы можете указать в специальном бланке, что я вам помогал. Все мы стараемся стать «служащим месяца». Все зависит от того, в скольких бланках указано твое имя. — Тут он еще раз посмотрел на Рафаэля. — Да ерунда все это, не берите в голову.
— Благодарю, — повторил Рафаэль и покатил тележку по широкому проходу к полкам, забитым консервами и коробками с овсянкой. Добрался до мясной секции. Остановился перед прилавком с морожеными курами. Он и представить себе не мог, что продается столько сортов кур.
С другой стороны к прилавку подошла женщина в белоснежном фартуке.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— У вас есть индейка?
Однажды, совсем в другом магазине, Рафаэль и Рита долго смотрели на индейку. Рита еще сказала, что никогда раньше ее не видела. Они стояли у прилавка, пока не подошел продавец, чтобы узнать, не хотят ли они что-нибудь купить. Денег у них, разумеется, не было. Так что пробовать индейку им еще не доводилось.
— Вы хотите купить индейку? — спросила женщина.
— Думаю, да. Сколько она стоит?
— Шестьдесят девять центов за фунт. Я могу дать вам отличную тушку. Двадцать три фунта.
Шестьдесят девять центов за фунт!
Наверное, они могли позволить себе индейку и раньше.
— Я ее возьму.
Женщина прошла к холодильнику, вернулась с замороженной индейкой в двадцать три фунта весом и через прилавок подала ее Рафаэлю.
Он положил индейку в тележку.
Затем он оглядел свои покупки: большую индейку, коробки с бейсбольной перчаткой, игрушечным доктором, музыкальным инструментом, два платья, черно-красное и сине-желтое, оказавшиеся в самом низу, и радостно рассмеялся.
Рассмеялась и женщина за прилавком.
— Приходите еще.
Толкая тележку к кассам у выхода, Рафаэль попал в отдел мужской одежды. Замедлил шаг.
Смысла покупать себе что-либо не было. Или он не прав? Рафаэль посмотрел на вылинявшую рубашку, засаленные, рваные джинсы, лопнувшие башмаки. Остановился. Представил себя выбирающимся из автобуса в Моргантауне, со всеми покупками, в новой чистой одежде. Пусть люди, Рита, Лайна, а может, и Марта запомнят его таким, а не в привычных лохмотьях.
— Сегодня большая распродажа, — улыбнулась ему женщина, работавшая в этом отделе. — Джинсы двенадцать долларов, рубашки — восемь.
Двенадцать долларов… Восемь… Такие деньги у него наверняка остались после прочих покупок.
— Могу я их примерить? — спросил Рафаэль.
— Конечно, — она указала на дверь с зеркалом.
Рафаэль подобрал себе джинсы и рубашку в красно-белую клетку. Оставил дверь кабинки приоткрытой, чтобы видеть тележку с покупками.
Джинсы оказались чуть длинноваты и широковаты, но с поясом сидели хорошо. Материя рубашки холодила кожу и хорошо пахла. Он закатал рукава.
Ему хотелось вернуться домой в обновках.
Рафаэль переложил деньги, чековую книжку, контракт, старую, найденную где-то зажигалку и несколько зубочисток, которые он позаимствовал в каком-то баре, из карманов старых джинсов в новые. Снятая одежда лежала на полу кабинки. Рафаэль поначалу решил, что более она ему не понадобится, но, подумав, пришел к выводу, что и оставлять ее разбросанной по полу нехорошо. Кто-нибудь может подумать, что ее забыли по ошибке, и начнет разыскивать владельца. А потому он свернул рубашку и джинсы и засунул их под скамью.
Выйдя из кабинки, Рафаэль посмотрел на себя в зеркало. В новых рубашке и джинсах, аккуратно подстриженный, он выглядел совсем счастливым. И глаза его стали иными, отличными от тех, что были у молодого человека, несколько часов назад сидевшего в парикмахерском кресле в мокрой, усыпанной состриженными волосами рубашке. Рафаэль не знал, чем вызвано такое изменение. Может быть, его согласием на эту работу? Во всяком случае, отметил он, Рита и дети только обрадуются, увидев его таким.