— Хотелось бы мне иметь мотоцикл, — рассмеялся Ездок.
— У нас дети, — напомнил отец Рафаэля. — Рок, Тита, Джаз, Сэмми…
— Мы не сможем добраться даже до Биг Драй Сити, — поддержал его Алессандро.
— Маленьким… — начал отец Рафаэля.
— Я серьезно, — перебил его Рафаэль.
— И мы не шутим, Рафаэль, — ответила Мария. — Если мы не сможем кормиться на свалке…
— А почему не сможем? — переспросил ее отец Рафаэля. — Эта земля принадлежала Моргану…
— Они боятся, как бы мы случайно не зашиблись на свалке, — напомнил Алессандро. — А потому и стреляют в нас.
— Я все-таки пришью этого парня, — пробормотал Ездок.
— Пора уходить, — Рафаэль поставил пустой бумажный стаканчик на одну из коробок.
Но не сдвинулся с места. И постепенно все повернулись к нему.
— Пора уходить, — повторил он и направился к двери.
— Сегодня я переговорила с твоим братом, Луисом, насчет того, чтобы он свозил нас на гонки, если сам поедет туда. Теперь, когда у тебя есть работа, мы сможем оплатить проезд.
Рафаэль ничего не ответил жене.
Когда он вернулся к фургону, Рита велела ему снять джинсы.
— Ты весь в крови Нинья. Завтра я постираю их и твою новую рубашку, чтобы в четверг ты поехал в город во всем чистом.
Пока Рафаэль переодевался, она сделала сандвичи с ливерной колбасой и положила в стаканы с водой из ручья по ложке растворимого чая.
Потом они сели на ступеньках, ведущих в их домик на колесах.
Надевать башмаки Рафаэль не стал.
— Завтра я попробую поджарить большую индейку.
— Хорошо, — кивнул Рафаэль.
— Рафаэль, — продолжала Рита, — как же здесь смогут жить люди, если нам закроют вход на свалку?
— Не смогут.
— Если они будут стрелять в нас…
— Об этом сегодня и говорили в магазине.
— Об этом говорят все.
— Потому отец Страттон и приезжал сегодня. Предупредить, что управляющему отдан приказ стрелять в нас.
— Он опоздал.
— Ты же его знаешь.
— Я никак не могу взять в толк, почему он пьет. У него «Бьюик», он живет в настоящем доме, одет, обут, толстый.
— Тебе известно, что священникам не дозволено жить с женщинами?
— Почему так?
— Наверное, чтобы они отличались от всех остальных.
— Глупость какая-то. Это же единственная радость в жизни.
— Зато им не надо заботиться о женщинах и детях. Им проще.
— Об этом-то я и думаю.
— О чем? — не понял Рафаэль.
— Теперь только дети и женщины смогут ходить на свалку.
— Почему?
— Мужчинам туда ходу нет.
— С чего ты так решила?
— Не будут же они стрелять в женщин и детей.
— Нинья они подстрелили. Он же совсем ребенок. Сколько ему, четырнадцать?
— Двенадцать, но он высокий.
— Как же вы сможете носить тяжести?
— Мы будем подтаскивать их к забору. Миссис Уобурн — крепкая женщина. Иной раз хватит сил и у Марии. Я тоже что-то могу.
— Рита, помнишь, что я говорил тебе прошлой ночью?
— Что?
— Люди должны уехать отсюда.
— Как? На ходу только грузовик Луиса. Если в него усядется Мама, для других уже не останется места.
— Можно уехать на автобусах. На попутках. Уйти пешком. Но убраться отсюда.
— Куда?
— Куда угодно.
— В город? Нищенствовать? Смотреть, как маленькие дети просят милостыню и учатся воровать? Спать на тротуарах, как делают другие? Мы их видели. Неужели это лучше? Здесь дети хотя бы не просят милостыню и не воруют.
— Может, им не придется просить милостыню и воровать. Надо привести себя в порядок. Купить новую одежду. Может, и разделиться. Разъехаться по разным местам, туда, где власти помогают людям найти работу.
— Неужели есть такие места? — недоверчиво спросила Рита.
«А что делать с Мамой, бабушкой Риты?»— подумал Рафаэль. Старая, толстая женщина, она не сможет уехать из Моргантауна. А что делать с некоторыми детьми, у которых нет родителей?
— Рита, у моего отца опухоль. От такой же умерла моя мать. В животе.
— И у Франсин тоже. Она уже не выходит из трейлера.
— Ты знала о моем отце?
С шоссе на дорогу к Моргантауну свернул грузовик Луиса. За ним еще один автомобиль.
— Тут болеют все, — ответила Рита. — Дети…
За грузовиком следовала патрульная машина.
— О, Луис, должно быть, превысил скорость, — предположил Рафаэль.
— Водительского удостоверения у него не отберут. Он никогда не получал его.
Полицию жители Моргантауна воспринимали без страха, но и без уважения. Судьи знали, что здешний люд не сможет заплатить штраф, о водительских удостоверениях упоминалось выше, а тюрьма означала ежедневные кормежку, душ и чистую одежду. И полиция не замечала жителей Моргантауна, за исключением тех случаев, когда, напившись, они буянили в Биг Драй Лейк.