В первый день и я поехал с Яшей и его отцом на сенокос. Луга были в пойме той речки, в которой мы с Яшей ловили рыбу. Пока мужчины и женщины делили луг, мы вертелись около них, потом нам стало скучно. Отправились искать клубнику. Солнце палило беспощадно, и мы надумали искупаться.
— Пойдём к омуту, посмотрим, как вода в нем кружится, — предложил Яша.
Не успели мы подойти к речке, как из-за берега услыхали крик и плач. Мы пустились бегом и скоро увидели мальчика лет восьми, без рубашки, в одних засученных штанишках. Он бегал по небольшому мысу, вдающемуся в реку, и со слезами причитал: «Мама! Мама!»
А в середине омута барахтался другой мальчик, побольше. Он отплёвывался и заикаясь кричал: «То-о-ну! То-ну!»
Я ожидал, что Яша сейчас бросится спасать мальчика, и сам стал раздеваться. Но Яша не трогался с места.
— Закружит и нас. Надо бежать за мужиками, — сказал он и помчался от реки. Я был в недоумении: «Неужели Яша потрусил?». А мальчик в это время скрылся под водой. Я даже задрожал от испуга. Вот он вынырнул, стал хватать воздух руками и снова погрузился в воду. Яша был уже далеко. Слышен был его тревожный голос: «Тонет! Тонет!».
Я даже не помню, как сам очутился в воде. Плавал я неплохо и быстро приближался к утопающему. Какая-то сила подхватила меня и понесла к средине омута. Я забыл обо всём, а только стремился к тому месту, где изредка показывалась беловолосая голова. Наконец я доплыл до мальчика и правой рукой попытался схватить его за волосы. Но они были мокрые, хотя и длинные, и выскальзывали из моей руки. Каким-то чудом мне удалось все же забрать утопающего подмышки и приподнять над водой. Не открывая глаз, мальчик отрыгнул изо рта воду и обеими руками схватил меня за шею. Тотчас же я почувствовал, что оба мы идём ко дну. Я стал с отчаянием взмахивать руками и выплыл на поверхность воды. Не успел я несколько раз глотнуть воздух, как мальчик опять потянул меня вниз…
Очнулся я уже на берегу. Около меня стоял на коленях Яша. Несколько пожилых мужиков окружили спасенного мальчика. Ему делали искусственное дыхание. Вскоре он пришел в себя.
Мне хотелось тогда упрекнуть Яшу в трусости, но я сдержался. Потом передо мной встал вопрос: «А, может быть, Яша прав?».
Как-то позднее я спросил своего друга:
— Яша, а мы сами, вдвоем, спасли бы мальчика?
— Не знаю, — после некоторого раздумья ответил Яша.
— Конечно, спасли бы, — с большей уверенностью сказал я. — Один был бы у берега, а другой поплыл бы за мальчиком. Почему ты убежал?
— Я? — переспросил Яша и, взглянув мне прямо в глаза, сказал: — Побоялся.
Последние встречи
После многих приключений мне показалось, что я полностью изжил в себе трусливость и стал уже мечтать о подвигах. Однажды я сказал Яше:
— Помнишь, я давал тебе обещание не быть трусом. Ведь, правда, я выполнил его? Теперь хочу сбежать на фронт. Там ещё покажу себя.
Яша посмотрел на меня и спокойно заметил:
— Да, ты стал смелее. Это — хорошо. Но в тебе хвастливости ничуть не убавилось. Это — плохо.
Я попытался доказать ему, что хочу на фронт затем, чтобы еще там проверить себя, но он только усмехнулся:
— Никуда ты не сбежишь. Тебя из дому не выпустят, или догонят. А то на станции поймают и вернут.
— Потихоньку уйду, — не унимался я. — Пешком дойду до фронта.
— А что тебе делать на фронте? А можешь ты по два-три дня стерпеть без еды? — забрасывал меня вопросами Яша.
— А то не смогу, — растерянно возражал я. — И стрелять научусь…
— Эх, ты! — покачал головой Яша.
Со всем, что высказывал мне Яша, я мысленно был согласен и о побеге на фронт сказал совершенно необдуманно. До этого разговора мне и в голову не приходило пойти воевать. Пожалуй, я сказал об этом просто, чтобы узнать, как отнесется к моему геройству Яша. Я даже ожидал, что он будет меня отговаривать, умолять остаться. Если бы так было, то я, конечно, поломался бы немного и отказался от побега. Но, видите, дело получило другой оборот. Теперь мне стыдно было отказаться от своего намерения. Я обиделся на своею друга, грубо сказал ему: «Сам ты трус!», и, повернувшись, пошёл от него прочь.
Настали мучительные часы. Бежать на фронт мне не хотелось, но и стыдно было встретиться с Яшей. Он, может быть, и не скажет мне, что я только на словах смелый, но, конечно, подумает об этом. Почти всю ночь я не спал. Мне представилось, как пронесётся по селу слух, что «учителев» Вася сбежал на фронт, и как тогда Яша скажет:
— Ошибся я в нем. Он — настоящий герой.