— Где был, говори! — набросился на него полицейский надзиратель.
— В село ходил… — хмуро пробурчал Степа.
— В село? Врешь, к партизанам, в лес ходил!
— Какие партизаны? Говорю, в село ходил. Продуктов себе добывать. Мама не кормит…
Полицейский набросился на Степу с кулаками. Бил больно, долго, в лицо.
— Врешь! Говори, где был, где партизаны, где?
Степа хмуро молчал. Ничего не добившись, Степу отпустили.
Узнав о случившемся, Горбатюк решил отправить Степу, а заодно и Колю в лес, к партизанам. Раз у полиции зародилось подозрение, она будет следить за каждым шагом, и ребята уже ничего не смогут сделать в городе, только наведут полицию на след остальных.
…С лесозавода вышла грузовая машина и, выехав из города, направилась на север, в сторону Майдан-Виллы. В кузове машины стояли двое грузчиков, Коля и Степа.
Час спустя растерянный шофер сидел в кабинете директора лесозавода Горбатюка и рассказывал прибывшему сюда начальнику криминальной полиции Константину Нейману:
— Только отъехали от города верст двадцать, машину остановил немецкий сержант. «Давай, — говорит, — удостоверение и пропуск». Я подал. Вдруг из кузова выпрыгнули двое парней и тикать в лес. Сержант выхватил пистолет и стал стрелять в них. Обоих уложил. Наповал. Как упали, так и остались лежать. У меня поджилки затряслись. А он и глазом не моргнул. Придрался к пропуску, приказал возвращаться в Шепетовку… Ну, я газанул от греха подальше. В который раз езжу и ничего, — бубнил обескураженный шофер. — А этому сержанту — печать неразборчива!
— Говоришь, высокий, светловолосый, голубоглазый? — спросил Нейман.
— Так они ж все на один лад, — в сердцах выпалил шофер.
«Так, так… Приметы сходятся. Значит, он здесь», — подумал Нейман и испытующего посмотрел на Горба-тюка.
Горбатюк выдержал его взгляд.
— Ну-ка, поедем, — бросил Нейман шоферу.
В тот же день в городе стало известно об этом случае. Валя не находил себе места, не мог поверить, что его дружки убиты.
К вечеру начался дождь. К Котикам прибежали Анна Павловна Трухан и мать Степы. Анна Павловна громко плакала, утирала мокрое лицо и все повторяла:
— Мой-то Колька убит!
Мария Кищук, доведенная до отчаяния тяжелой жизнью и горем, свалившимся на нее, сердито говорила Анне Никитичне:
— И все ваш стервец! Не смотри, что мал, зато удал! Это он моего Степку на разные дела подбивал. А сам в стороне остался…
Валя, нахмурившись, исподлобья смотрел на Марию Кищук. Анна Никитична спокойно ответила ей:
— Зачем вы так?.. Они ведь друзьями были… Разве Валик мог?.. Да он и не видел их сегодня.
Но куда девались трупы? Говорят, Нейман ездил на место происшествия, но никого там не оказалось. Витя предположил, что их похоронили партизаны…
Как странно барабанит дождь! Будто человек стучит в окно — настойчиво, требовательно. Валя оглянулся. К темному окну белым пятачком прижался чей-то нос. Валя приблизился и разглядел Колькино лицо. Он быстро распахнул окно и удивленно, радостно прошептал:
— Колька! Живой! Влезай скорей!
Промокший до ниточки Коля махнул через подоконник. На полу сразу натекла лужа. Вслед за Колей из темноты вынырнул Степа. Проснулся Витя и, не веря своим глазам, смотрел на «покойников». Анна Никитична захлопотала, дала ребятам переодеться.
Степа спокойно, не торопясь, рассказывал:
— То Станислав Шверенберг стрелял. Нарочно. Горбатюк так велел, чтоб полицию спутать. А как машина повернула, мы убежали в лес. Там связной ждал. Пришли мы, а его уже нет. Блуждали долго, пока до условленного места добрались. А он, видно, не дождался, ушел. Ну, мы и вернулись…
О неудаче Степы и Коли Валя сообщил Горбатюку и Анне Павловне. Горбатюк приказал дождаться удобного случая, когда можно будет отправить их в лес. А пока ребята скрывались у Котиков. Никому в голову не пришло бы искать их здесь, под боком у хундерфюреров. Никому, кроме Тимохи Радчука. Ходит, присматривается, прислушивается. Улучив минуту, он неожиданно ввалился к Котикам. Коля успел незаметно юркнуть под стол. Тимоха схватил Степу за ухо.
— Ах, вот ты где, сатана! Явился с того света! А по тебе, покойничку, Кищучка все очи проплакала. Жив, стервец! Почему домой не идешь? Где дружок твой?
— Колю убили. А я боялся домой идти. А то скажут, я убил его.
— Мы знаем, кто убил… Господин Нейман все знает! А ну, ступай домой! — закончил Тимоха Радчук и дал Степе увесистый подзатыльник.
Степа вернулся домой. Мать не могла нарадоваться, старалась быть ласковой. Степа притих, никуда не ходил. В душе он дал себе слово при первой же возможности убежать в лес.