Наташа обернулась мигом.
— Папка на шестьсот третий лесосклад поехал.
Надежда Даниловна облегченно вздохнула и поставила завтрак на медленный огонь.
Минут через двадцать постучали в дверь.
— Приехал! — обрадовалась Надежда Даниловна и бросилась открывать.
Прислонив к стене велосипед, перед домом стоял встревоженный Павлюк.
— Что?! — с ужасом спросила Надежда Даниловна.
Павлюк вошел в комнату. Он тянул, не решался сказать, чувствуя, что его сообщение убьет женщину.
— Говори, что случилось? — потребовала Надежда Даниловна.
— Остапа Андреевича арестовали. Я только что с шестьсот третьего…
Надежда Даниловна, ошеломленная, опустилась на табуретку. Но тут же вскочила, быстро собралась и побежала на лесозавод. С тех пор как муж вступил в беспощадную борьбу с оккупантами, она жила в вечном страхе. Сколько раз по ночам, оберегая сон любимого человека, она не смыкала глаз, чутко прислушивалась к шагам на улице: не к ним ли? Она приготовила себя к мысли, что эта опасная борьба может сломать жизнь, отнять у нее Остапа. Сердце ее билось часто-часто, словно подсказывало: вот оно, вот оно, случилось…
У конторы лесозавода заместитель Горбатюка — немец-колонист Мак разговаривал с Нейманом. Надежде Даниловне показалось, что, увидев ее, Нейман смутился.
— Алексей Иванович! Где муж? За что его?.. — спросила она у Мака.
— Не беспокойтесь. Пропала заводская машина. Его задержали до выяснения, — успокоил Мак.
В ворота въехала бричка. На ней, окруженный полицейскими, сидел Горбатюк. Был он в коричневом бостоновом пиджаке, белой рубахе, серых летних брюках. Надежда Даниловна кинулась к бричке. Горбатюк благодарно, спокойно улыбнулся ей.
— Это недоразумение, Надя, все будет хорошо, ты не волнуйся…
Его увели в контору, и начался долгий допрос. Надежда Даниловна в тревоге сидела у дверей.
— Вы еще здесь? — обратился к ней вышедший из конторы Мак. — Да идите домой. Все выяснится. Остап Андреевич сам придет. Не маленький.
Но Горбатюк не пришел. На следующий день Надежда Даниловна снова побежала к Маку. Он встретил ее сухо.
— Э, да тут не только машина, — многозначительно сказал он, — идите к Нейману…
Нейман в это время докладывал в кабинете шефа жандармерии:
— Машину обнаружили в лесу. Шофера, Горбатюка и еще нескольких арестовали. Они связаны с диверсантами.
— Есть доказательства? — перебил шеф.
— Пока нет…
— Займитесь! Я доложу графу Дитриху о вашем усердии.
— Слушаюсь!
…Одуха выслушал горькую весть и задумался. В штабном шалаше, кроме него, находились Степан Диденко, Михаил Петров, Станислав Шверенберг и Пав-люк. Одуха внимательно посмотрел на каждого. Предлагаемый ими план спасения Горбатюка был прост, смел и дерзок: через каждые три дня Григорий Матвеев дежурит в тюремном бараке. Во время дежурства он откроет камеру, выпустит Горбатюка. В переулке Горбатюка и Матвеева будет ждать с подводой Павлюк. Остальные разместятся поблизости от барака. В случае погони откроют стрельбу, отвлекут полицию на себя. Риск большой. Не исключено, что кто-нибудь из них погибнет или попадет в руки гестапо. Но иного выхода нет.
— Ну, что ж, разрешаю! — сказал Одуха. — Только на рожон не лезть!
…Двое солдат приволокли Горбатюка с допроса и бросили на пол. Пересиливая боль, он поднялся, лег на нары. Острым ногтем нацарапал на стене еще одну, четырнадцатую черточку. Две недели сидит он в этой камере. Изо дня в день его водят на допросы. Возвращаясь в камеру, Горбатюк неподвижно лежит, чтобы сберечь силы для нового допроса. Ох, чего стоят эти допросы! Тело распухло, посинело, кожа потрескалась, запеклась на ранах кровь, голова совсем поседела. «Сколько таких черточек еще сделаю?» — подумал Остап Андреевич. В это время открылся глазок двери и кто-то зашептал:
— Остап, приготовься, десятого в шесть. Встретит Павлюк в переулке.
«Гриша! Матвеев!» — узнал по голосу Остап Андреевич. Какими долгими показались ему три последних дня!
В лесу под Шепетовкой собрались все участники операции по налету на тюрьму. Диденко еще раз объяснил каждому его задачу. Гриша Матвеев ушел первым, чтобы успеть к смене караула. В шестом часу поодиночке направились к окраине города остальные. Но только вышли на опушку леса, как остановились, насторожились. Павлюк вскрикнул: несколько жандармов выволокли из дома его жену, свалили наземь, начали топтать сапогами. Не помня себя, Павлюк выхватил пистолет и ринулся к крайним хатам города. Сзади его схватил Диденко, отобрал пистолет.
— Не смей! Уведите его!