– Тогда я отвечу, что мы были единственными… – Всплеск на мониторе. – Скажу, что мы были единственными, кто знал.
– Очень хорошо. И почему могла возникнуть такая ситуация?
Дональд пожалел, что нельзя записать пляшущие на экране линии. Его успокаивало наблюдение за тем, как другой человек цепляется за тающее здравомыслие, за свои исчезающие сомнения.
– Потому что… Причина не в том, что мы знали, – ответил Лукас, слегка задыхаясь. – А в том, что это сделали мы.
– Да, – подтвердил Дональд. – И теперь ты знаешь.
Эрен прикрыл рукой микрофон Дональда:
– Мы узнали более чем достаточно. Парень годен.
Дональд кивнул:
– Наше время истекло, Лукас Кайл. Поздравляю с назначением.
– Спасибо.
– Да, и вот еще что, Лукас, – добавил Дональд, вспомнив о пристрастии парня смотреть на звезды, мечтать, наполнять себя опасной надеждой.
– Да, сэр?
– Советую в будущем сосредоточиться на том, что у тебя под ногами. Завязывай с этими гляделками на звезды, хорошо, сынок? Мы знаем, где находится большинство из них.
92
2327 год
Год шестнадцатый
Джимми не очень понимал, как такая алгебра работает, но, чтобы накормить двоих, трудиться пришлось не вдвое больше, а еще больше. И все же эти дополнительные усилия его почти не обременяли. Скорее всего, ему очень понравилось заботиться о живом существе рядом с собой. С удовлетворением глядя, как кот ест, он и сам начал получать большее удовольствие от еды и чаще делать вылазки наружу.
Но начало их отношений было нелегким. Спасенный кот оказался норовистым. Джимми вытерся полотенцем, раздобытым двумя этажами выше, а когда потом стал вытирать кота, тот едва не взбесился. Создавалось впечатление, что это ему одновременно и нравится, и не нравится: он то блаженно перекатывался, то цапал когтями руки. Высохнув, кот оказался вдвое объемистее своей мокрой версии, но так и остался жалким и голодным.
Джимми отыскал под матрасом банку с бобами. Та была не очень ржавая. Он вскрыл ее отверткой и стал по одному скармливать коту скользкие бобы, пока у него согревались ноги, – их все время покалывало, как током.
Перекусив бобами, кот обрел привычку ходить за ним по пятам, чтобы сразу увидеть, если Джимми найдет что-то еще. Это делало поиски еды развлечением, а не бесконечной войной с собственным бурчащим желудком. Но развлечение развлечением, а потрудиться пришлось много. Они направились вверх по лестнице – он снова в ботинках, а кот на бесшумных лапках, то чуть отставая, то забегая вперед.
Джимми быстро понял, что чувство равновесия у кота превосходное. В первые несколько раз, когда он увидел, как кот трется о наружные столбики перил, иногда даже лавируя между ними, у него чуть не случился сердечный приступ. Это выглядело так, будто коту хочется умереть или он просто не понимает, чем для него обернется падение. Но вскоре Джимми научился доверять коту, а тот – доверять ему.
И в ту первую ночь, когда он лежал под брезентом на нижней ферме, прислушиваясь к гудению насосов, пощелкиванию то включающихся, то отключающихся ламп и прочим звукам, которые он поначалу принял за чьи-то крадущиеся шаги, кот пролез под рукой, пристроился к животу возле согнутых ног и заурчал, как насос с разболтанными креплениями.
– Тебе было одиноко? – прошептал Джимми.
Вскоре ему стало неудобно так лежать, но менять позу он не хотел. Шею немного свело, но зато где-то внутри постепенно растаяло другое напряжение, о котором он даже не знал, пока оно не исчезло.
– Я тоже был одинок, – тихо поведал он коту, восхищенный тем, насколько больше он стал говорить, когда рядом появилось животное.
Так было намного лучше, чем разговаривать с призраком и притворяться, что это человек.
– Это хорошее имя, – прошептал Джимми.
Он не знал, как называют котов, но имя Тень ему подойдет. Подобно тени, в которой он его нашел, кот стал еще одним пятнышком тени, следующим за Джимми по пятам. И в ту ночь, много лет назад, они заснули где-то на ферме среди пощелкивающих насосов, капающей воды, жужжащих насекомых и более странных звуков, которые Джимми предпочел не определять.
С тех пор прошло несколько лет. Теперь кошачья шерсть и усы торчали среди корешков книг Наследия. Джимми подстригал бороду, одновременно читая о змеях. Сжав прядку волос, он отвел ее от подбородка и с хрустом срезал тупыми ножницами. Большую часть он бросил в пустую жестянку, но короткие обрезки просыпались на страницы, усеяв ее сбежавшими знаками препинания, смешанными с кошачьей шерстью. Кот при этом бродил туда-сюда под руками, выгибая спину и расхаживая по предложениям.