— Все хорошо, — прикосновения уверенных прохладных пальцев отвлекли от неприятных ощущений, — ничего страшного, — это всего лишь лейкопластырь. Так-с, заживает неплохо! Волшебно, можно сказать, заживает. Сегодня можете повернуться набок. А завтра, глядишь, и сесть вам разрешу.
— А что со мной? — На языке крутилось привычное “господин целитель”, но произнесла совершенно для меня бессмысленное “доктор”, так называла лекаря та темпераментная женщина. В сознание просочилось понимание, что это одно из названий профессии, а целитель не умолкал:
— Проникающее ранение живота, но вам колоссально повезло, пуля прошла через мягкие ткани и задела нисходящую кишку. Крови вы потеряли много, но обошлось без некроза. Все успешно подшили. Без сознания долго пробыли, это да, но рана затягивается потрясающе быстро. Можно сказать, что впервые такое вижу. Сейчас придет сестра, поставит капельницу с питательным раствором. Кушать вам пока не следует. Постельный режим и долгий сон, вот ваши лучшие лекари, — и предвосхитив очевидное замечание, выспалась, мол, — заснуть мы вам поможем.
Когда девица в нежно-зеленой пижаме уверенным движением воткнула в сгиб локтя иглу, я замерла в шоковом ступоре, который не позволил ни дернуться, ни возмутиться. Пока приходила в себя девица исчезла, а из недр наложенной памяти выплыло понимание, что такое капельница. Что торчащая из руки игла, это нормально. И что девица — это медработник, или медсестра, помощник доктора. Здорово, что по чистой случайности удалось не выдать своего изумления, впредь надо быть осторожной с проявлением эмоций. Прокрутив мысленно разговор с целителем, и уяснив все его смысловые нагрузки, я заскучала. В голове медленно вальсировал хаос мыслей, вопросы перемежались с воспоминаниями и той скудной информацией, которой невольно поделился лекарь, то есть доктор, как тут говорят. Было что-то важное в том что он сказал. Нет, о ранении я думать себе категорически запретила, и на божественную сущность сердится то же. Вот оно! Доктор сказал, что рана заживает с уникальной скоростью, а это возможно только под воздействием магии. Резерв полон и стал побольше, тут дева не обманула. Это просто чудесная новость. Но, раз рана стремительно заживает, получается магия расходуется постоянно, а резерв почти полон. Как такое может быть? Просканировала окружающее пространство в поисках силовых потоков и не нашла их. Совсем не нашла. Я, безусловно, маг слабенький, даже с подросшим резервом, и могу потоков не почувствовать. Но магии не ощущалось как таковой, чувствовать было нечего. Так и сяк обдумывая этот феномен, я не заметила, как заснула.
Пробуждение было приятным. Кто-то гладил меня по волосам, очень нежно и почти невесомо. Я открыла глаза и встретилась взглядом с незнакомкой, женщина чуть отпрянула и я смогла ее рассмотреть. Скуластое, яркое лицо, серые прозрачные глаза, острый тонкий нос, сочные четко обрисованные губы и…неожиданно короткие волосы. Короткие, открывающие шею, но очень эффектно выглядящие, несмотря на некоторую встрепанность, темные волосы. Как необычно! Это лицо не могло принадлежать заурядной женщине. И эта женщина была близка с моей предшественницей, если судить по той обеспокоенности, которая плескалась в этих умных серых глазах. На мгновение кольнула острая зависть к этой Елизавете Андреевне. Моя семейка не позволяла мне дружить ни с кем, не то чтобы запрещала, а скорее, исключала такую возможность. Дети слуг, запугиваемые мачехой, дружить с барышней просто боялись. Сверстники, приходившие к брату и сестре, презирали бастарда-приживалку и не отказывали себе в удовольствии поучаствовать в травле.
А затем я вырвалась в Академию. Упорная учеба с утра до вечера, гонка бесконечных попыток доказать самой себе и окружающим, что достойна потраченных на мое обучение ресурсов, что могу конкурировать с полноценными магами, пусть в очень узкой области, но могу. В Академии с дружбой тоже не заладилось. Кто стал бы дружить с заучкой, которая пребывала вне веселой студенческой жизни, кроме как еще одной такой же скучной скромняжки, предпочитающей, как и я, тишину библиотеки? Эмилия — бастард была абсолютно не интересна аристократам, Эмилия — урожденная баронесса пугала ребят из сословий попроще. С кем же еще было дружить?
— Лизочек, почему ты так странно смотришь? — Выдернул меня из воспоминаний знакомый голос, это его я слышала, когда очнулась в первый раз. — Не пугай меня. Ты ведь меня узнаешь? — посетительница немного помолчала, и не дождавшись ответа, продолжила, — вспоминай, дорогая, я Ирина, твоя единственная подруга.
Ох, как вдруг захотелось, чтобы речь шла о дружбе со мной, Эмилией! Как захотелось! Что ей сказать? Правду? Приемлемую ложь так быстро не придумаешь. Да и не удастся, слишком мало достоверной информации. Остается только тянуть время, что тоже является формой лжи. А лгать я очень не люблю, все ж таки, дядя-менталист к воспитанию руку приложил. Эта подруга той Елизаветы звалась Ириной, надо же, какая ирония, подругу из моей прошлой жизни звали Иридой. Может быть и мне перепадет немного ее дружбы? Дружбы такой незаурядной, я была убеждена в этом, женщины хотелось мучительно. А значит очень скоро, может быть прямо сегодня мне, придется быть с ней честной, и я к этому совершенно не готова.
Почему она зовет меня Лизочек? Тут же пришло понимание, что это одно из домашних ласковых сокращений имени Елизавета. А что такое тогда Андреевна? Хм, странная традиция, упоминать имя отца, почему не матери? Пауза получилась очень, очень длинной, страх все испортить заставил вздрогнуть?
Между тем Ирина, видимо, как-то объяснив себе мое молчание, заговорила вновь:
— Ну, чего ты испугалась, не помнишь и не надо пока. Ничего удивительного, трое суток из наркоза выходить не хотела. Вспомнишь, никуда не денешься. А кое-что, действительно, стоит забыть, — голос Ирины был тихим, она явно сдерживала свой темперамент, помню, помню, как она радовалась, когда я очнулась. — Доктор сказал, что ты уникальный пациент, такой регенерации он не видел еще. И хвалил тебя за покладистость, — видимо, недоумение отразилось на моем лице, и мне пояснили, — не мешаешь себя лечить, не пристаешь с глупыми вопросами.
Вопросами? Я опять несколько абстрагировалась от реальности, забыв о гостье, потому что вопросы возникли немедленно. Почему я не ощущаю боли? Не хочу в туалет? Не хочу есть? Могу ли я задать эти вопросы сейчас, или подождать, пока само все прояснится?