Часть 46
Но все оказалось не совсем так. Мы сидели в Диминой комнате, обнявшись, единственное кресло было достаточно большим для нас двоих. Этот метод изобрелся сам собой, когда в комнату набивались все желающие, чтобы посмотреть сегодняшние снимки. Тесно, но нам нравился дополнительный тактильный контакт. Всего около двух месяцев прошло со времени нашего знакомства, а этот человечек уже стал самой важной постоянной величиной в моей жизни.
Димка напряженно о чем-то думал, я не мешала, просто прижималась щекой к его макушке и ждала. Захочет — поделится.
— Мама Эля, — вот ведь, мамой Элей я становилась тогда, когда мой ребенок был крепко во мне неуверен, — мама, — тут же поправился Димка, словно почуяв мою реакцию, — а кем я буду? Наська без компов жить не может, Венька захотел стать поваром. А какой у меня талант? — Димка попытался приподняться и посмотреть мне в лицо, но я не дала, обняв покрепче и начав чуть покачивать.
Ты мой хороший! Не по себе моему мальчику рядом с такими талантливыми друзьями. Мне вот тоже с детства было ясно, что я хочу быть магессой, другой путь был неприемлем. И куда это меня завело? Чуть всю жизнь на ненависть не растратила, спасибо светоносной Деве, вовремя остановила.
— Сын, а скажи мне, ты сейчас Шон или больше Дима. — Ребенок промолчал, лишь засопел погромче.
Какие мысли бродили в этой рыжей голове? Как я могла ему помочь, я не знала, зато могла сидеть с ним в кресле обнимая и согревая. Для меня этого никто никогда не делал. Даже бабушка.
— Я сейчас Шон, — шепот был тихим, но уверенным, — там я мечтал выучится читать и писать, думал, что это самое важное. А здесь я понял, как это мало.
Бедный мой, сколько же сомнений мучает тебя, мой мальчик, а я даже не подозревала, просто видела перед собой веселого и довольного ребенка.
— Ты не Шон, ты Дмитрий. Из Шона ты уже вырос. Подумай сам, сколько всего ты знаешь сейчас, и никогда не узнал бы Шон.
— Например, слово гальваника, — хихикнул ребенок, — или геометрия, или безналичный расчет. Да уйму всего!
— Вот тебе и ответ Димка. Понял? Перед Димой Соколовым-Варнаевым открыто столько путей! Надо только подождать, пока найдется самый важный. А друзьям своим не завидуй.
Макушка под моей щекой дернулась, я восприняла это как кивок.
— Знаешь, Дим, моя бабушка однажды сказала мне: если судьба дала тебе человека, то ты должна у него чему-нибудь научиться. Посмотри, как нам повезло. И Фрол, и Ирина, и Анна Петровна, и Наська твоя. А теперь вот Венька. Знаешь, я думаю, что уметь готовить должен каждый, жаль, что в прошлой жизни я этого не понимала. Учись у своих друзей. Они у тебя крутые.
— А чему они могут научиться у меня? — жалобно прошептал ребенок.
— Ну, не знаю, как они, а я все время учусь у тебя страсти к учебе. Если бы не ты, я еще долго не решилась заняться рунами всерьез. Но ты так в меня верил.
Главное было сказано и мы опять примолкли. Идиллию разорвал телефонный звонок. Номер был совершенно незнаком. В моей телефонной книжке, состоящей из неполного десятка номеров, такого не было.
— Госпожа Варнаева? — хорошо поставленный голос в трубке был смутно знаком, — Георгий Евстрацкий беспокоит.
В сердце шевельнулась острая льдинка.
– Я слушаю.
— Я хотел бы завтра с вами встретиться, — я шумно вздохнула, — Просто выпьем кофе в городе.
— Зачем бы мне это могло понадобиться, господин Евстрацкий?
— Не пугайтесь, я знаю что неприятен вам, но вы же хотите узнать, что происходило сегодня после суда?
— Честно сказать, я об этом даже не задумывалась. Пожалуй, мне не интересно. Будет что-то важное, мне сообщит Ирина.
— Госпожу Резаеву я тоже пригласил. У меня есть информация и для нее. Это важно. Раз вы сразу решиться не можете, давайте сделаем так. Завтра в девять часов утра я жду вас обеих в кафе напротив суда. Больше, чем на полчаса я вас не задержу. Решайтесь, перезванивать не надо. — И отключился не прощаясь, хам.
Через минуту трубка опять ожила.
— Элька, — голос Ирины звенел от возбуждения, — тебе Евстрацкий звонил? Имей в виду, что ты идешь со мной. Я не выживу, если не узнаю, чего он хочет.
Часть 47
В кафе мы вошли ровно в девять и сразу его увидели.
— Все-таки вы потрясающе смотритесь вместе, — двусмысленность вместо приветствия почему-то воспринималась, как попытка сократить дистанцию.
Иркины потуги вывалить на меня свои предположения, я пресекала всю дорогу до кафе, чем изрядно ее раздражала, а теперь этот еще злит обеих своими заигрываниями.
— Кофе дамам закажи, коль здороваться не хочешь, — в Иркином голосе плескалось вызванное не только мною раздражение.
— С удовольствием. Устраивайтесь, дамы, кофе и круассаны уже заказаны.
Мы пока дожидались угощения этот тип просто молчал, его игра была шита белыми нитками. Как говорят в этом мире, хотел развести на эмоции. Иринка тоже все понимала, поэтому замерла в непринужденной позе деловой женщины, забежавшей в кафе позавтракать. Надеюсь, я выгляжу также раскованно.
— Начну с того, что вам обеим будет интересно, — спокойно заговорил Евстрацкий и прихлебнул кофе, — в крови подозреваемого Старина не найдено никаких психотропных веществ. Вижу, вы не удивлены. Психологическая экспертиза еще не готова, но по предвариловке никаких гипнотических и прочих воздействий к подследственному применено не было. Клиент сам себя зомбировал.
Кофе был весьма неплох, что позволяло держать паузу.
— Нам это неинтересно, — нарушила молчание Иринка, я тоже понимала, что больше Жорик не скажет ни слова, если его не поощрить. А мне было обещано нечто важное для подруги. Это что просто способ нас выманить или ему действительно есть что сказать?
— Ир, — как-то устало проронил наш оппонент, — совершенно очевидно, что шоу господина Старина обеспечили вы. Я не знаю, как вы это провернули, но рад, правда, рад, что это у вас получилось. — Евстрацкий посмотрел прямо в глаза, — вам, Елизавета Андреевна, впредь не стоит меня опасаться. Я уже оценил ваши возможности и понял, что не смогу их контролировать. Но постараюсь помочь, если кто-либо попытается. Обращайтесь.
Склонив голову в полупоклоне, я дала понять, что оценила этот жест и благодарна. Ирина никакого волнения не выказала, значит, ее интуиция, усиленная “монистом”, молчит и Евстрацкому, в данный момент, можно верить.