— Не надо им тут, пусть спят со своей мамой, а я — со своей. — И обнял для убедительности. — Понятно, что здесь им в кайф, можно из ихней хаты слинять и кормят здесь от пуза, но их дом там. — Я ахнула.
— Дим, ты думаешь, они с нами из-за еды дружат?
— Ну, из-за еды тоже. Немножко. — Видимо, что-то прочитав на моем лице, сын бросился защищать друзей, — да что тут такого? Меня тоже чужие люди кормили! Я еще тогда решил — вырасту, ни для кого еды жалеть не буду. И ты не жалей! — Сын смотрел требовательно и строго.
— Да при чем здесь еда, Дим? Разве мне жалко? Просто я боюсь, что ты к ним привяжешься в сердце впустишь, а они из-за еды…
У моя душа заходилась от этой мысли. Как говорит Иринка, “вымораживало”. Тоже ведь когда-то думала, что у меня подруга есть, а мне, оказывается, просто позволяли быть рядом. Для создания образа мышки-заучки, так сказать. А у заучки уже дети были. И муж. Король, между прочим. Известие об истинном статусе Ириды меня подкосило. Но, надо признать, Ирида проявила максимум заботы, как могла.
— Нет, мам, все не так, — выдернул из воспоминаний голос сына, — Наська меня считает своим, а еще ей нравится меня всяким фишкам на компе учить. Только она считает, что я туповатый, кричит, что она в семь лет больше умела, чем я сейчас. — Димка дробненько захихикал, — знала бы она, что я два месяца назад читать не умел!
— А ты не планируешь им про Араш рассказать?
— Ну ты что, мам, зачем? Чтоб они меня жалели? Не надо мне это! И знаешь, мам, я думаю, что они мне нужны сильнее, чем я им.
Действительно, зачем? Мой сын оказался куда более вдумчивым другом, чем я могла предположить. Он даже подумал о том, что если он расскажет про себя, то ему придется рассказывать и про меня, а вот это совсем лишнее.
Ох, что-то время быстро пролетело этими за раздумьями. Пора вставать.
Близнецов сегодня привезла Иринка, и, делая вид, что разговора с Евстрацким не было, сразу приступила к параллельному допросу и докладу.
Недаром мне показалось, что у близнецов хмурый вид.8b1163
— У их мамаши новый хахаль, — докладывала подруга, одновременно таская помидорные кругляши с разделочной доски, — мужик ребятам не понравился, они мужику — тоже. Вчера от бабушки вернулись и поскандалили с ним. Теперь на мать обижаются за то, что та приняла не их сторону. Ты же знаешь, какой Наська иногда бывает, хуже хлорки.
О да-а, это я знала. Анна Петровна даже как-то уши ей пригрозила надрать, в целях превентивных мер, чтоб помнила об уважении к взрослым. Тут в Наськином воспитании был существенный пробел, это да. Венька вел себя иначе, понимал, что сила на стороне взрослых, а силу он уважал.
— Они, паразитики мелкие, позвонили мне на ночь глядя, и давай жаловаться. Ну мы с Сережей и заехали поутру на хахаля этого глянуть и с мамашей, наконец, познакомиться. Была у меня слабая надежда, что она справки на материальную помощь собрала, да куда там. Дура она безвольная и весь сказ. Мужику своему в рот смотрит и всему верит. — Иринка со вздохом принялась мне помогать, сегодня у нас горячие бутерброды — самый безобидный вариант, народу будет много, три противня дай — сметут, только так, если прозеваю, могу и не попробовать.
— Короче, — продолжила подруга, — я детям собираться велела, с расчетом на купание и пляж, а эта мамаша даже не спросила — куда. Нас дальше кухни и не пустили, собственно, а в кухне смердит. Смотрю, контейнер, который детям батоно Важа дал, помнишь? Во-от, так немытый и стоит.
Контейнер приметный был, помню. Веня сказал, что там фасолевое лобио, я такого блюда еще не знаю, вот и запомнилось название. Интересно, а дети это загадочное лобио хоть попробовали?
— В общем, я на мамашу наехала за справки, Серега на хахаля посопел для острастки и мы с детьми сюда двинулись.
Представляю, как Фрол “посопел”, уверена, что газовая горелка, которой он золотой лом плавит, сопит не так выразительно.
— А к нам вчера Хабаров приходил…
— Да знаю, — перебила Иринка, Димка радостью с друзьями поделился, ничего не утаил, а они мне доложили. Ныли, что у бабушки было неинтересно, а тут речной трамвай и без них, пик вселенской несправедливости, короче.
— Представляешь, Хабаров спрашивал у Димки разрешения за мной ухаживать, — Ирка бросила натирать сыр на терке, восхищенно захлопала в ладоши и всеми доступными жестами выразила восторженное недоумение.
— Ну жук, ну жук, — непонятно чему радовалась она, — умен, стервец! Лихо он Димку нейтрализовал.
Вот это да, действительно, а я и не догадалась. Парню, наверняка польстило, что у него на взрослые дела разрешения спросили. Да что там говорить, красивый жест, очень красивый. Согласна, умен. И с тем, что стервец, тоже согласна. Эта мысль меня повеселила. Мне все нравилось, сколько бы двойных, тройных, стократных смыслов не имел этот поступок Ильи, он мне нравился. И поступок и исполнитель.
— Элька! А ты чего радостная такая? — Ирка внимательно всматривалась в моё алеющее лицо, — о-ой, да ты на Хабарова запала! Ну подруга, ты даешь, двадцать удалых ролевиков перед ней гарцевали, она даже ресницами не дрогнула, а тут раз и все.
— Илья сегодня опять приехать должен. Ир, дашь мне свое монисто?
Иринка, без разговоров согласилась, женским чутьем понимая мое смятение, но разворчалась насчет того, что некоторые прохиндейки могли бы и сами о себе позаботиться да спроворить для себя любимой волшебную висюльку. А заодно и подруге что-нибудь поудобнее, чем объемное монисто, сочинить, приемлемое, так сказать, для каждодневного использования, а то наедине с любимым мужчиной эта груда золота как-то мешает. Без волшебства этого, она, Иринка, уже как глухая, привыкла за неделю. Угадывать чувства близкого человека — это тот еще наркотик.
Точно! Я же усиливала артефакт, как могла. Для суда. Эта вещь не на каждый день. Только Иринкино ворчание разбередило что-то в душе. Хотелось творить. И раз новый мир не возражает, буду пользоваться своими возможностями, ведь светоносная Дева же четко сказала: “помочь себе и близким сможешь”. Значит, если держаться в пределах этой формулы, то можно иногда практиковать. По чуть-чуть. Хотелось завопить “урра” подражая Наське, которая так выражала свой восторг, подбивая очередной танчик.
Наполнение магического резерва, конечно, колебалось, но в общем и целом было неизменным, пожалуй, это можно счесть за негласное разрешение свыше. В глубине души была твердая убежденность, что если я перейду черту дозволенного, то с резервом попрощаюсь раз и навсегда. Просто надо осторожненько.
Я выполню завуалированную просьбу подруги, но несколько иначе, чем она это себе представляет. Висюлек, как она говорит, будет две, для нее и для Фрола. Пусть наслаждаются друг другом, Фрол ведь знает о свойствах мониста, ему, наверняка неуютно, но Иринке все позволяет, значит, искренен. Потрясающий мужчина подруге достался.