Она медленно обернулась и обнаружила Полякова. На ее безразличном лице не промелькнуло ни тени эмоций. Стыда, например.
— Значит, никаких мужчин у тебя здесь нет, — стараясь сдержать голос, поинтересовался Кощей.
— Если ты думаешь, что моя мама беспокоится об удовлетворении моих физиологических потребностей, то ты глубоко заблуждаешься.
Это «ты» срезонировало у Паши где-то в груди, но он не мог толком сказать, с каким знаком.
— Маму волнуют серьезные отношения. Такие, за которыми следует брак с неминуемой в дальнейшем физической, психической, нравственной и финансовой катастрофой. Вы уверены, что готовы взвалить, — а вот «вы» вызвало горечь, — все это на свои плечи, чтобы соответствовать в глазах моей мамы понятию «заведенный мужчина»?
Поляков не знал.
То есть заведенным мужчиной он себя чувствовал, причем во всех смыслах, но никому на глаза лезть не собирался. И как к услышанному относиться, тоже не знал.
— Давай пирожные есть? — предложил Паша.
Шестым чувством он понимал, что задавать вопросы о «Николае Владимировиче» сейчас не место и не время. Но чудовище под названием «ревность» уже расправляло в его душе свои крылья и выпускало когти. И это Кощея категорически не радовало.
Глава 4. Павел
— Пирожные?.. — переспросила Даша, будто не понимала, о чем речь. — А. Пирожные. Пирожные давай. Те.
Она направилась в кухню, на ходу, с каждым шагом, расправляя плечи и стирая выражение обреченности с лица. К тому моменту, когда она села за стол, ей даже удалось натянуть на лицо улыбку. Но Паша задницей чувствовал, что это всего лишь дань вежливости и умение держать хорошую мину при плохой игре. Сам Кощей на такой случай предпочитал противопехотную. Даша, судя по тому, что питается овсянкой, пишет ночами рефераты, но матери обещает новые окна, оружия, сильнее острого взгляда, не знает.
— Возьми в сумке, я пока со стола уберу, — попросил Поляков.
Томность и легкость вечера растаяли, как лед в бокале виски. Паша бы от него сейчас не отказался. Настроение у Дарьи было не из тех, когда демонстрируют любовь к себе — в приземленном смысле этого слова. В конце концов, он не ждал быстрой победы. Но и уезжать несолоно хлебавши тоже был не намерен. Не потому что его жаба давила за впустую потраченную еду. А потому что не хотел.
Он хотел Дашу. Грубо, непритязательно, по-мужски. Хотел спать с нею в обнимку. Может, он не умел так спать. Потом Поляков все равно сворачивался и закрывался, но засыпать он хотел с Дашей. Ощущения можно было описать одним словом: «Мое!». В это слово не помещался как-то непонятный «Николай Владимирович». И даже для Дашиной мамы места в нем не было, хотя Кощей был готов иногда ненадолго подвинуться.
Как нормальный взрослый мужчина он понимал, что у Дарьи на его хотелки сейчас настроения нет. Но, как говорили древние, «если у женщины нет настроения, создай его». Паша был опытным настройщиком. Пирожные, баллончик вбитых сливок и чулки хорошо подходили для этой программы.
Даша выставила на стол прозрачную коробку-тортницу с набором пирожных и села за стол. Молча.
Паша в очередной раз поразился ее реакциям на очевидные вещи. Ну правда, он же чулки, наверное, прикупил какой-то левой любовнице. Или себе. Поэтому вопросы о них задавать нельзя ни в коем случае. Вдруг в Кощее Синяя Борода проснется?
— Даша, чулки я тоже тебе взял, — уведомил Поляков. — Взамен тех, которые порвал прошлый раз.
— Спасибо. Но вы мне только одни чулки порвали, — невозмутимо напомнила Даша.
— У меня большие планы. А почему ты их не достала?
— Вы сказали взять пирожные.
— А ты делаешь только то, что тебе велят? — фыркнул Паша, и потянулся с ножом к веревке, которая крест-накрест перетягивала коробку.
— Зачем резать, я развяжу, — остановила его девчонка и потянула тонкие пальчики.
— Это же долго!
— Мы куда-то спешим?
Это «мы» внезапно утихомирило Пашину язвительность. Правда, не до конца:
— Тебе веревок не хватает?
— Мало ли, — пожала плечами Дарья, действительно споро справляясь уже со вторым узлом на верхушке коробке, половину навязанных уже осилила. — Если честно, то мне просто нравится. Успокаивает. Но и веревка тоже… Вдруг пригодится? У меня действительно их нет.
Наверное, говоря о востребованности веревки, она имела в виду, например, стопку книг перевязать. А не то, о чем подумал Паша. А он подумал.
Наконец все узлы веревки оказались распутаны. Дарья сняла прозрачную крышку с таким торжественным видом, будто под фанфары. И с таким предвкушением, что у Паши екнуло под грудиной от внезапной мысли, что он каждое утро жрет перед ней дорогую сладкую булочку и даже не поперхнулся ни разу. Совершенно точно, щепетильная Дарья ничего не покупает себе за его счет. Кроме того, что он велит.