В палатку заглянул Увачан, как всегда невозмутимый и бесстрастный, выглядевший так, будто и не ложился вовсе.
– Олешки беспокойся, однако, надо быстро ехать. – В глазах эвенка зажёгся огонек, он заметил состояние спутника. – Э, сон плохой видеть?
– Скорее странный, – промычал Артур, начиная одеваться; спал он обычно в одних трусах. – Ты-то чего поднялся ни свет ни заря?
– Чуять яккивана, – в нос проговорил охотник.
– Чего ты учуял?
– Бурча-каан и дьяжил-каан. Плохой духи близко, ехать надо.
Артур вылез из палатки, поёжился, – температура воздуха под утро снизилась до плюс пяти градусов, – посмотрел на занявшуюся зарю, и в извилистых полосах облаков над зубчатой линией леса увидел контуры зверя из сна. Вздрогнул, поёжился еще раз. Показалось, что кто-то пристально посмотрел ему в спину через прорезь прицела и готов спустить курок. Оглянулся: никого.
– Хренов сон!
– Духи смотреть, однако, – понимающе осклабился Увачан. – Хара суорун и хара сылгылах. Очень злой, очень страшный. Надо ехать быстро.
Артур потянулся было к прикладу карабина, торчащему из внутреннего кармана палатки, но передумал, заставил себя успокоиться.
– Собирайся, едем.
Через полчаса они пили чай у костра, посматривая на беспокойно ведущих себя оленей. Лагерь был свёрнут, можно было возвращаться в Туру.
Внезапно Увачан хлопнул себя ладонями по лбу.
– Эх, старый луун, надо быть собак взять!
– Ты чего? – удивился Артур, не понимая охотника.
И вдруг снова почувствовал знакомый угрожающий взгляд.
Вскочил, напрягаясь, метнулся к оленям, выдернул из седельной сумки карабин.
В лесу на другом берегу реки шевельнулись кусты, и на галечник мягко вытек – буквально как струя жидкой гуттаперчи – громадный зверь, помесь тигра, удава и таракана. Ткнулся носом в валун, возле которого недавно стояла женщина в белом, поднял уродливую голову и посмотрел на оторопевших людей.
– Хара сылгылах! – прошептал эвенк, падая лицом в траву и закрывая затылок ладонями.
Артур сглотнул, держась за карабин, начал тихонько поднимать ствол.
Зверь сверкнул узкими яркими желтыми глазами с вертикальными зрачками, качнул головой, словно предупреждая: не надо стрелять, дружок, не поможет тебе карабин, – ещё раз нюхнул камень и тем же манером скользнул в кусты, бесшумно, плавно, неодолимо, как живой поток жидкого металла.
Давление чужого взгляда на голову снизилось, исчезло.
Артур опустил карабин, смахнул выступивший на лбу пот, глубокомысленно изрёк:
– Пора завязывать с алкоголем, мистика уже всякая начинает мерещиться.
При этом он был совершенно уверен в своей адекватности, да и реакция Увачана подтверждала тот факт, что страшный зверь («хара сылгылах», однако) ему не померещился.
– Вставай, старик, – похлопал Артур охотника по плечу, – убрался твой злой дух, не стал нас есть, не понравились мы ему.
Эвенк забормотал что-то под нос, тряся головой, потом подхватился на ноги, погнал оленя вдоль берега реки.
Артур хмыкнул, сполоснул лицо речной водой, поглядывая на камень, ставший свидетелем двух странных встреч, и направился вслед за проводником. Думал он о том, что такие встречи плюс удивительно яркий сон неспроста. Ему было дано некое знамение, намёк на какую-то иную жизнь, далёкую от обыденной, но понять, что это означает, Артур был не в состоянии. В леших и домовых Суворов не верил, суеверным не был, считая, что все описанные литературой «потусторонние» силы, колдуны и маги являются всего лишь способом заработать имидж или заинтересовать обывателя. Впрочем, существовал ещё один вариант объяснения случившегося: он стал случайным свидетелем абсолютно не касающихся его событий, происходящих вполне реально в местах, не доступных простому смертному. Ведь не остановись он на берегу Джелиндукона в поисках алмазов, так, наверное, и не увидел бы ничего и жил бы себе спокойно, как остальные мирные граждане России, верхом удовольствия считавшие телепередачи типа «Последний герой».
Снова заболела голова. Перед глазами встал образ женщины в белом, выглянувшей из-за камня.
Может быть, тот зверь (Артур содрогнулся) её преследовал? Недаром же он обнюхивал камень и береговой откос. Интересно, что это за зверь? Реликтовый динозавр, сохранившийся в этих местах со времён мезозоя? Эдакое «лохнесское», точнее, тунгусское чудовище? Или уцелевший член экипажа взорвавшегося над Подкаменной Тунгуской звездолёта (есть и такая версия), известного под названием Тунгусский метеорит?