Серьезным препятствием была нехватка десантных судов. Их оказалось настолько мало, что операцию «Энвил», вторжение на юге Франции, намечавшееся одновременно с высадкой в Нормандии, пришлось перенести на 15 августа: к этому времени немцы уже в значительной мере вывели оттуда свои войска. Напрашивается вопрос: почему Федеральная морская комиссия Соединенных Штатов, менее чем за неделю построившая транспортный корабль «Либерти» водоизмещением 10 500 тонн (всего было спущено на воду 2700), не удосужилась подготовить к высадке достаточное количество базовых деревянных десятитонных плавучих средств? Маршалл предположил заговор военных моряков в департаменте судостроения. В конечном итоге высадка в Нормандии была обеспечена необходимым количеством десантных судов. Правда, сделать это удалось за счет отказа от отвлекающей операции, которая была бы стратегически полезна в начале июня, но к середине августа во многом потеряла свою актуальность[1126].
Метеорология в сороковых годах находилась еще в зачаточном состоянии, погода в Ла-Манше была непредсказуемой, и Эйзенхауэр перенес начало вторжения с понедельника, 5 июня, на вторник, 6 июня, прислушавшись к совету своего главного синоптика, двадцатидевятилетнего Джеймса Стагга, сугубо гражданского человека. Ему в спешном порядке было присвоено звание полковника авиации, с тем чтобы он мог на равных разговаривать со старшими офицерами. Облачность и сильный ветер могли сорвать важнейшую воздушную часть операции. Позднее Стагг вспоминал: моряки хотели, чтобы была хорошая видимость для обстрела береговой обороны и ветер не более трех или четырех баллов, летчикам требовалась особая облачность на определенной высоте. «Когда я попытался учесть все эти пожелания, то понял, что им придется ждать сто двадцать — сто пятьдесят лет», — съехидничал Стагг[1127].
Если бы операция «Оверлорд» 6 июня не началась, то из-за топлива, положения луны, приливов и течений вторжение, возможно, пришлось бы отложить еще недели на две со всеми неизбежными последствиями для состояния морального духа войск и сохранности секретов. К счастью, Стагг 5 июня в 4.15 смог сообщить о приближении фронта благоприятной погоды. Наскоро написав прошение об отставке в случае поражения («вся ответственность лежит только на мне»), Эйзенхауэр дал команду начинать операцию, напутствовав штаб словами, прозвучавшими без особого энтузиазма: «Уповая на Бога, надеюсь, что все делаю так, как надо»[1128].
Конечно, кратчайший путь для вторжения пролегал через Па-де-Кале, и здесь истребители могли бы лучше всего обеспечивать воздушное прикрытие с аэродромов Кента. Так считал и абвер, получая информацию от агентов, действовавших в Соединенном Королевстве под руководством антифашиста-каталонца Хуана Пухоля Гарсии, жившего в Хендоне. Союзники присвоили ему кодовое имя Гарбо, наградив орденом Британской империи, а немцы называли его Арабелем, наградив Железным крестом. На него работали двадцать четыре «шпиона», внедренные немцами и успешно перевербованные МИ-5. Среди них были как реальные, так и фиктивные агенты: Желатин, Гамлет, Метеор, Брут (Роман Гарби-Чернявский), Паутина (Иб Риис), Жук (ПетурТомсен), Бронкс (Эльвира Шодуар), Трайсикл, Художник, Чудак, Тейт, Кефаль, Марионетка и Сокровище[1129]. Они регулярно докладывали абверу о деятельности несуществующей 1-й американской группы армий (ФУСАГ), и шпионская сеть Гарбо (это кодовое имя он получил еще в знак признания актерских способностей) пользовалась полным доверием немцев[1130]. Тем временем «Ультра» изучила группировку войск противника и структуру командования во Франции, а отряды Сопротивления разрушили наземные линии коммуникаций, вынудив немцев пользоваться радиосвязью. Лишь через неделю после высадки в Нормандии немцы начали понимать, что имеют дело не с ложным, отвлекающим маневром, а с реальным вторжением на континент. Тем не менее вплоть до 26 июня полмиллиона солдат 15-й армии продолжали оставаться в районе Па-де-Кале в ожидании нападения, которого так и не произошло.
2
В день «Д» в 00.16 штаб-сержант Джим Уоллуэрк посадил свой планер «хорса» в пятидесяти ярдах от дорожного моста «Пегас» через канал Кан и в пятистах ярдах от моста через реку Орн. Эти мосты имели первостепенное стратегическое значение: по ним немцы могли пойти в контрнаступление с востока, а союзники — прорываться на равнины за Каном. «»Хорса», похоже, задел за верхушки деревьев, — вспоминал один из десантников, — и рухнул на землю с таким треском, что у нас потемнело в глазах»[1131]. Через минуту, в 00.17, приземлился второй планер, а за ним, в 00.18, — третий. Пилоты преодолели пять миль при лунном свете, пользуясь лишь секундомером и фонариком, но сели в точности там, где указывали бойцы французского Сопротивления — за проволочными заграждениями.
Девяносто десантников из роты «Ди» 2-го батальона Оксфордширского и Букингемширского полка легкой пехоты, которыми командовал майор Джон Говард, захватили мост быстро и без проблем: немцы были застигнуты врасплох. Они удерживали мост до прибытия коммандос лорда Лова-та, появившихся на канале в 13.00 под звуки волынки Билла Миллина, дувшего в трубки «что есть мочи»[1132]. Меньше повезло десантникам 82-й и 101-й американских воздушно-десантных дивизий: некоторые отряды приземлились на расстоянии тридцати пяти миль от намеченных целей. Однако большой разброс десантирования и преднамеренное сбрасывание на парашютах манекенов привели немецкую разведку в полное замешательство: она решила, что в тылу высадилось не менее ста тысяч человек, в то время как десантников на самом деле было в четыре раза меньше. Основная масса парашютистов приземлилась в намеченных точках, отрезав участки морской высадки с тыла и заблокировав пути для неминуемых немецких контратак.
Французское Сопротивление было заблаговременно информировано о предстоящем вторжении. 1 июня радио Би-би-си передало первую строчку стихотворения Поля Верлена «Осенняя песня»: «Lessang lots longs des violons de Vautomne» («Заунывный плач осени скрипок»). Абвер под пытками вызнал у лидера маки содержание второй строки: «Blessent топ coeurd'une langeur monotone» («Сердце мне ранит усталой истомой»). И когда эти слова прозвучали по радио 5 июня в 23.15, командующий немецкой 15-й армией в районе Па-де-Кале привел свои войска в состояние боевой готовности, но никто не предупредил немецкую 7-ю армию в Нормандии. А в штабе группы армий «Б» в Ла-Рош-Гюйоне расценили радиопередачу как дезинформацию, решив, что союзники не могут сообщать о вторжении по Би-би-си[1133].
Начальник штаба 7-й армии около пяти утра доложил в группу армий «Б» о том, что наступление идет полным ходом, но Роммель в это время находился в Германии и отмечал день рождения жены Люции. Он смог вернуться в Ла-Рош-Гюйон только к шести вечера. Его начальник штаба генерал-лейтенант Ганс Шпейдель приказал 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» атаковать Кан, однако 4500 бомбардировщиков союзников успешно сокрушили попытку контрнаступления. Роммель впоследствии вспоминал:
1126
Имеется в виду операция «Энвил», ставившая цель отвлечьгерманские войска с севера Франции.